Сицилия. Сладкий мед, горькие лимоны

С тех пор, как я впервые побывал здесь, в городе не произошло никаких заметных перемен, если не считать аккуратной автомобильной парковки, элегантного современного здания, в котором располагались билетная касса и сувенирный магазин, и продвинувшихся дальше вдоль побережья раскопок. И небо, и влажный бриз оставались точно такими же. И храм был столь же прекрасен: обращенный к морю, он возвышался над мысом, монолитный, одинокий, безупречный и как артефакт, и как руины. Пологая лестница вела к его подножию и к массивным колоннам кремово-медового цвета, трава и вьющиеся растения пробивались сквозь трещины между массивными блоками, а в расщелинах на верхушках колонн гнездились черные вор оны. Храм окружали развалины, а плоская земля, сбегавшая к морю, поросла кустарником, соснами и диким сельдереем, благодаря которому город и получил свое название: на древнегреческом «селинон» означает «сельдерей».

Этот храм олицетворял другую Сицилию, которой уже давно нет, Сицилию, которая когда-то считалась центром цивилизованного мира. Тогда она входила в состав Великой Греции, будучи ее богатейшей провинцией, средоточием средиземноморской торговли, если и не независимой, то уж во всяком случае процветающей. На протяжении трех тысячелетий остров попадал постоянно в чей-то ореол, и хоть это обстоятельство могло во многом устраивать сицилийцев, оно означало, что общество здесь не складывалось так естественно, как в других местах. Возможно, именно поэтому многое в современной Сицилии кажется противоречивым и непонятным, а монументальные красоты прошлого столь многозначительны.

Я вернулся на главную прибрежную дорогу, ведущую в Марсалу.

* * *

Во всем виноват Джон Дикки. Он настаивал, что, когда я снова попаду в Марсалу, мне непременно нужно познакомиться с Чезариной Перроне. Она школьная учительница, знает абсолютно все о местной кухне и научит меня печь деревенский хлеб в традиционной дровяной печи. И я позвонил Чезарине. «Прекрасно, — обрадовалась она, — мы с Лоренцо встретим вас у Ворот Гарибальди». Я согласился. Лоренцо? Кто это? Наверное, ее муж.

Стояла прекрасная погода, когда я въехал в Марсалу, знакомую мне еще по первому этапу моей одиссеи. Воздух был напоен знакомыми морскими запахами йода и соли.

Припарковавшись возле величественной арки, я стал ждать симпатичную старомодную матрону средних лет с волосами, собранными в пучок, в сопровождении попыхивающего трубкой супруга.

Кто эта изящная, сексапильная женщина в джинсах и в рубашке, с фирменным шейным платком и в модных туфлях, идущая ко мне? А «попыхивающий трубкой супруг» на самом деле оказался симпатичным джентльменом с длинными вьющимися волосами.

— Поезжайте за нами, — поздоровавшись, сказала Чезарина. — Мы приглашаем вас в свой загородный коттедж на простой воскресный ланч. Надеюсь, вы не против?

Я ответил, что, конечно, не против.

Загородный коттедж оказался весьма внушительным четырехэтажным зданием, окруженным огородом и ухоженным садом, в котором росли оливковые, лимонные и апельсиновые деревья и хурма.

— Отдыхайте, — любезно предложила Чезарина. — Чувствуйте себя как дома.

Я поблагодарил и поинтересовался, как насчет: мне не терпелось как можно скорее приступить к делу.

— О да, хлеб. Скоро займемся и им, — рассмеялась хозяйка. — Но сначала мы хотели бы показать вам, как готовятся некоторые блюда. Думаю, вам это будет интересно. Джон рассказывал, что вас очень интересует настоящая сицилийская кухня.

— О да. Очень.

Все началось весьма спокойно. Кроме Чезарины, Лоренцо и их детей, были еще Энцо, исполнявший обязанности садовника, хлебопека и рассказчика, его жена Роза и свояченица Джузеппина. Потом появилась пара друзей, следом за ними — родители Лоренцо. Все привезли с собой что-то к столу. Друзья прихватили айву, которую нужно было почистить, нарезать и потушить в сиропе. Родители привезли сарде а беккафико и немного жареных перцев. Все рвались помогать, и в течение ближайших трех часов простой воскресный ланч достиг критической массы.

Мой урок начался с тушеной рыбы. Основой этого блюда был томатный соус. Я не утверждаю, что тушеную рыбу готовят только так, но Чезарина придерживалась именно такого рецепта. Самое главное — томатный соус, который я назвал бы пастой и который, по словам хозяйки, символизирует саму природу. Для его приготовления нужны томаты, лук и немного чеснока. Basta. Больше ничего.

Масло оливковое? Certo — конечно. Но томаты должны быть определенного вида — маленькие и круглые.

Как они называются?

— Pomodorini.

— Pomodorini? Это такой сорт?

— Не уверена. Просто маленькие и круглые. Они поспевают в июле. В июле их всегда много.

Понятно.

Если к соусу добавить мясо, разумеется вместе с луком и чесноком, он немедленно превращается в sugo di carne [55], а если добавить рыбу, то в sugo dipesce. Обычно это тунец.

— Chiara? Понятно, Маттео?

— Я был совершенно раздавлен энергией Чезарины. Она выдавала информационные бюллетени короткими, энергичными залпами.

— Да. Конечно понятно.