Сицилия. Сладкий мед, горькие лимоны

К тому времени, когда я приехал в Мистретту, родину вчерашних миндальных деликатесов, мой энтузиазм уже несколько поблек. Здесь было гораздо холоднее, чем в Реитано, который расположен ниже. Я пожалел, что мне нечем утеплиться, но, решив, что выживу и так, отправился осматривать этот маленький, но симпатичный город, время от времени натыкаясь на барочные ерундовины. В Мистретте мне встретилось много загорелых мужчин с крючковатыми носами, в матерчатых кепках с твердыми козырьками. Гаазами я насчитал и огромное количество мясных лавок. На одной лишь главной улице шесть штук, а уж в переулки я даже не заглядывал. Одна из причин, заставивших меня не задерживаться в Мистретте, заключалась в отношении ко мне местных жителей, которое не было таким приветливым, как мне хотелось бы. Они были весьма грубы, когда я спрашивал дорогу или обращался за помощью. Хватит, подумал я. Вперед, вперед, в Никозию!

Я давил на педали и поднимался все выше и выше в горы. Тучи на небе сгущались. Голый ландшафт насквозь продувался ветром, вокруг не было ничего, кроме скал, кормовых трав, зарослей утесника обыкновенного, ракитника и ежевики. «Чем не Эксмур [67]», — подумал я. Я проехал мимо грязных овец и стада коров с замшевыми кремовыми шкурами и огромными блестящими глазами. В поле паслись и какие-то странные лошади с круглыми носами. Наверное, это и есть те самые, которыми знаменит Неброди.

Сделав поворот, я увидел, что дорогу мне преграждает вереница ослов. Они удивились и остановились. Компанию им составляли несколько коров с колокольчиками на шеях, а также любознательные козы и четыре лошади. Их сопровождал краснолицый пожилой мужчина в матерчатой кепке с твердым козырьком. Он блаженно улыбнулся и пожелал мне хорошего дня.

— Откуда вы? — спросил он.

— Из Англии.

— Из Англии? — переспросил он, сморщив лоб.

Я не был уверен в том, что он знает, что такое Англия и где она находится.

— А откуда вы сейчас едете?

— Из Реитано.

Он снова улыбнулся и кивнул головой.

— Куда же вы направляетесь?

— В Капицци.

— В Капицци? Ах.

Он снова улыбнулся и кивнул.

— Пусть Бог пошлет вам удачу и приятное путешествие, — пожелал он мне напоследок и пошел дальше.

Он помог мне избавиться от того впечатления, которое произвели на меня жители Мистретты.

Небо по-прежнему укутывали тучи, и становилось еще холоднее. Не доезжая до Никозии, я свернул на проселочную дорогу, ведущую в Капицци. На земле цвета хаки не было никакой растительности, а вспаханные участки выделялись серо-коричневым цветом. Передо мной открывались изумительные виды, но, не освещенные солнцем, они теряли б ольшую часть своего великолепия. Я уже весьма основательно замерз, к тому же угроза дождя становилась вполне реальной. Как я сожалел о том, что вовремя не позаботился о подходящей одежде! И мне хотелось есть. Чтобы окончательно не утратить силы духа, я громко запел: «Тело Джона Брауна гниет в могиле».

Я оборвал себя, сочтя песню слишком мрачной в данной ситуации, и запел «Мою дорогую Клементину», но быстро вспомнил, что она нашла смерть в бушующем океане, и переключился на «Прохудившееся ведро». Эта песня более соответствовала моему настроению, хотя к этому времени я уже спускался с гор.

На подъезде к Капицци было много леса. Я увидел почти обесцвеченные желтухой листья, золото тополей и огненно-красные всполохи кленов — искрящийся и мерцающий калейдоскоп, хотя моя способность реагировать на эту палитру оказалась сведена почти к нулю ощущением, что я умираю от холода. Даже созерцание обочины, покрытой цветущими осенними крокусами, не улучшило моего настроения. Никогда в жизни мне не было так холодно. Я не мог думать ни о чем другом, кроме теплой ванны и поленьев, потрескивающих в камине. Я остановился и, в надежде защитить грудь от прямого пронизывающего ветра, засунул карту под свою байкерскую куртку. Прошло совсем немного времени, прежде чем я понял, что карта исчезла. Должно быть, вывалилась на ходу. Итак, теперь у меня не было ни карты, ни воли к жизни. Я перестал петь.

За смешанным лесом шла широкая полоса низкорослых горных дубов, и я представил себе, что там растут белые грибы и резвятся черные свиньи Неброди. И внезапно они появились передо мной: очень маленькие, проворные и очаровательные, занимавшиеся поисками пропитания. Нет, я не мог фотографировать, потому что израсходовал все на пейзажи, черт бы побрал. Мне не оставалось ничего другого, как только наблюдать за хрюшками и поражаться тому, как быстро и ловко они бегают по мелколесью. Но я получил огромное удовольствие. Это было все равно что увидеть выдр или лесных куниц в Англии.