Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке

Карл действительно проявил необычайное великодушие. Он не смог удержать свою армию от разграбления Беневента, но больше ни один город не пострадал от алчности завоевателей. Карл хотел установить в королевстве мир и справедливость и не собирался платить своим французским и провансальским солдатам за счет своих новых подданных. Он не конфисковал ничьих земель, кроме тех случаев, когда были доказаны враждебность или измена их владельцев. Финансовые служащие Карла быстро разъехались по стране, устанавливая размер налогов и следя за тем, чтобы их исправно платили. Постановления, которые Карл издавал, были в основном связаны с контролем за тем, как эти чиновники выполняют свои должностные обязанности, чтобы избежать злоупотреблений властью. Карл издал указ о том, что три раза в год должна собираться ассамблея для выслушивания жалоб на сборщиков налогов и проверки их счетов. После довольно беспорядочного царствования Манфреда казалось, что страна теперь успокоится при аккуратном и благосклонном правлении.¹¹⁸

Но, невзирая на свою изначальную снисходительность, новый режим не был популярен. Новый король казался суровым и неприступным. В нем не было той приветливости, которой Гогенштауфены очаровывали своих итальянских подданных. Хоть Карл и любил провансальских трубадуров и проявлял интерес к наукам и искусствам, он производил впечатление человека холодного и жестокого. Соотечественники его, как ни пытался он их урезонить, были заносчивы и жадны. Кроме того, хотя налогами облагали справедливо, все же они были высоки, и трудно было уклониться от уплаты. Карлу нужно было отдавать долги, и ему были необходимы деньги. Южные итальянцы и сицилийцы предпочли бы более пассивную систему, пусть даже и более коррумпированную. Манфред потерял благосклонность своих подданных из-за своей абсолютной праздности и из-за своей ссоры с Церковью, но вскоре они вспоминали его с любовью, сравнивая с набожным и деятельным Карлом.¹¹⁹

В самом скором времени жалобы дошли до Папы. Он мог похваляться достижениями «возлюбленного» своего сына Карла, но на деле тот все чаще разочаровывал его. Папа рассчитывал контролировать королевство через благодарного и покорного вассала. Но хоть он и давал наставления королю, его замечания оставались без внимания. Папа был потрясен разграблением Беневента. Он полагал, безо всяких оснований, что Карл был слишком жесток с покорившимися ему итальянцами и, с большими основаниями, что тот был скуп на вознаграждение своих преданных союзников из числа служителей Церкви. Методы налогообложения, используемые Карлом, чрезвычайно раздражали Папу. По мнению Климента, ему следовало бы созвать епископов, знать и выдающихся горожан королевства на ассамблею и изложить им свои потребности, позволив им самим определять размер своих пожертвований. В раздражении Папа начал критиковать самого Карла и его придворных: тот оказался заносчивым, своенравным и неблагодарным орудием в руках своих чиновников, окруженным своими необузданными придворными. В одном из своих горьких писем Папа писал, что Карл не позволял себя «ни видеть, ни слышать, был недружелюбен».¹²⁰

Тем не менее Климент, как бы мало радости ему это ни приносило, все еще зависел от Карла. В мае Карл неохотно оставил пост сенатора в Риме — ему все же не хотелось нарушать свое обещание. Папа вскоре об этом пожалел, поскольку вследствие этого римляне избрали двух сенаторов на один пост: Коррадо Мональдески и Луку Савелли, причем последний за двадцать два года (в 1234г.) до того возглавлял восстание против папства. Их первым требованием было возвращение Папой и Карлом своих долгов римлянам. Папа в ответ объявил сенаторов ворами и разбойниками и стал подстрекать к заговору против них. Результат получился неожиданный. В начале 1267 г. народный мятеж передал город в руки известного гибеллина Анджело Капоччи. Разумнее было бы оставить власть над Римом в руках Карла. Но Капоччи был благоразумен, он не хотел спровоцировать нападение со стороны Карла или Климента, поэтому он не претендовал сам на пост сенатора, а предложил его одному из соратников Карла, инфанту Энрике Кастильскому.¹²¹

У короля Альфонса Кастильского было два брата, Федерико и Энрике. Оба были с ним в ссоре из-за того, что тот не захотел никак разделить с ними королевскую власть, и странствовали, ведя жизнь авантюристов. Инфант Федерико какое-то время служил у мусульманского эмира Туниса. Он прошел через всю Италию, чтобы присоединиться к Манфреду, рядом с которым он сражался в битве при Беневенте. Бежав с поля битвы, Федерико вернулся в Тунис. Инфант Энрике искал счастья во Франции. Там он подружился с Карлом, который был его кузеном, и одолжил Карлу огромную сумму на итальянскую кампанию. Энрике рассчитывал, что в награду получит королевство Сардинию или Эпирское герцогство. Но Карл и долг ему не возвращал, и, похоже, не собирался потакать его амбициям. Генрих принял приглашение в Рим, затаив обиду в сердце (о чем Капоччи несомненно знал), и был официально введен в должность сенатора в июле 1267г.¹²²