Сицилийский клан

Муш понял, как это происходило. Пока самая соблазнительная из девушек занималась клиентом, заставляя его забыть обо всем на свете, ее подруга, потихоньку открыв дверь, обшаривала его карманы.

— Там есть окно. Оно выходит во двор, — продолжала блондинка. — Ты спустишься вниз по трубе, пройдешь через подворотню и окажешься на улице Сен-Дени.

Убийца достал пачку денег, но она оттолкнула его руку.

— Не оскорбляй меня.

— У тебя будут неприятности?

— Я не обязана знать, кто ты такой. Ты можешь за меня не беспокоиться. Я устрою им настоящее представление. Поверь, Бардо[8] мне и в подметки не годится.

— Спасибо, — просто сказал он, положив ей руку на плечо.

Через минуту Муш уже был на улице Сен-Дени и садился в такси.

Женщина подождала, чтобы позволить ему выиграть время. Потом занавес поднялся, и представление началось… Она открыла кран биде, сняла трусики и, оставшись в чем мать родила, удивленно воскликнула, чтобы стоящие за дверью могли ее услышать:

— Где ты ходишь? Эй? Ты что, ненормальный?!

Она хлопнула дверью, через которую прошел убийца, и закричала в окно соседней комнаты:

— Эй! Да ты действительно спятил! Куда ты лезешь?! Вернувшись назад, она закрыла воду и запричитала:

— Только этого не хватало! Опять попался псих! Ну и пройдоха! Странные у него, однако, заскоки!

Раздался нетерпеливый стук.

— Элиана! Открой, Элиана! Это мсье Поль!

Женщина повернула ключ, увидела стоящих в коридоре и в притворном смущении отступила.

— Это вы, мсье Поль!

Хозяин гостиницы, по бокам которого стояли с суровым видом Ле Гофф и Рондье, обеспокоенно спросил:

— Куда делся тип, с которым ты здесь была? И что ты сейчас кричала?

Ле Гофф прошел в соседнюю комнату и вгляделся в ночную тьму.

— Он нас провел, — констатировал, стоя рядом с ним, Рондье.

Сериски вышел в коридор и прокричал полицейским, стоявшим на лестнице:

— Быстро оцепить квартал! У всех проверять документы! Подозреваемый скрылся.

— Что же все-таки произошло? — не унимался мсье Поль.

Элиана ткнула пальцем в сторону биде, рядом с которым висело мокрое полотенце.

— Я пошла помыться, а он…

— Что он? — настаивал подошедший Рондье.

Девушка повернулась в сторону полицейских и посмотрела на них с невинным видом. По выражению ее лица можно было подумать, что она пришла на исповедь. Действительно, Бардо никогда бы так не сыграла! Элиана развела руками, как это сделала бы Сара Бернар.[9]

— Я так ничего и не поняла. Этот тип исчез, не сказав мне ни слова. Вылез через окно… Наверное, немного тронутый. Впрочем, все мужчины таковы.

— Вы никогда его раньше не видели?

— Никогда, — подтвердила женщина, искренне глядя на полицейских. — Что вам от него нужно?

— Действительно, кто это? — вежливо осведомился мсье Поль, демонстрируя готовность оказать любую услугу своим неустрашимым собеседникам, тем более что те в любую минуту могли бы прикрыть его заведение.

— Кончай трепаться! — взялся за Элиану сбросивший маску любезности Рондье. — Тебе прекрасно известно, кто это такой! Куда он мог скрыться? Как он был одет? Каковы его привычки? Как он говорил? Что курил? Выкладывай!

— Отвернитесь, мне нужно одеться! — капризно сказала та, прижимая к груди розовые трусики, отделанные кружевами.

— Ничего, мы привыкли, — пожал плечами инспектор.

— Да, но я не привыкла одеваться перед полицейскими!

— Что за сигареты? — спросил Ле Гофф у Рондье, рассматривавшего взятый из пепельницы окурок.

— «Пэлл-Мэлл».

— Его любимые. Возможно, что это был действительно он… Что ж, мадемуазель, — добавил комиссар, повернувшись к женщине, — вам придется пойти с нами. Вы все нам расскажете об этом человеке.

— Я ничего о нем не знаю!

— Может быть, вам известно о нем больше, чем вы подозреваете, — бросил Ле Гофф, выходя в коридор.

— Вперед, чаровница! — щелкнул пальцами Рондье.

Та потрясла в воздухе трусиками.

— А как же это?! Я могу простудиться!

— Ладно, прикройся, — хмуро проговорил инспектор. — Я, так и быть, на секунду отвернусь.

И, толкая перед собой хозяина гостиницы, он направился к двери.

X

Муш доехал на такси до станции метро, спустился под землю, вышел через пять остановок, снова поймал такси и отпустил его за несколько кварталов от дома Сальваторе. Рисковать он не стал. Ему хотелось отправиться в Сент-Уан и побродить вокруг ресторана, с которым в его жизни было столько связано, но в конце концов он решил, что делать этого не следует. Его там наверняка ждала полиция. К тому же что бы он увидел? В этот час и его жена, и дочь обычно спали.

В свое время ему хватило ума, чтобы закрепить в брачном контракте право раздельного владения имуществом. Ресторан был записан на имя его жены, и это помешало полиции наложить на него лапу. Что ж, по крайней мере он оставил тем, кого любил, кусок хлеба с маслом. Чтобы соседи и клиенты не делали его жене скользких намеков, она выписала из провинции брата, который и управлял теперь рестораном. Дела шли не хуже, чем при Муше, разве что теперь никто не вел за стойкой страстных споров о тонкостях ловли форели и об искусстве забрасывать блесну или мушку.