Сицилийский клан

— Если мы передадим это изображение прессе, в случае удачи нам могут сообщить, где скрывается Сарте. Однако уверенности в этом нет. Можно, однако, ручаться за то, что, увидев в газетах свой портрет, составленный по описанию, он снова изменит внешность, и наши шансы поймать его уменьшатся. Я задаю себе вопрос…

Комиссар остановился, в нерешительности кусая губы.

— Какой вопрос, Ле Гофф? — подбодрил его начальник полиции.

— Я спрашиваю себя, видел ли его вообще кто-нибудь, кроме наших вчерашних свидетелей. Теперь мы знаем точно: кто-то помог Сарте бежать. И эти же сообщники вполне могут сейчас его укрывать, так что ему не нужно напрасно показываться на улице. Именно поэтому нам и следует затаиться. Не будем ничего сообщать прессе. Пусть у Муша возникнет ощущение относительной безопасности. Я рад был удостовериться, что он еще не покинул Францию. Пусть он и дальше остается в стране, и в конце концов мы его возьмем. Мы будем действовать втихомолку. Территориальная полиция будет прочесывать дом за домом каждую улицу, жандармы — каждую деревню. Не забудем при этом, что Сарте помешан на рыбалке.

Ле Гофф кивком ответил на одобрительный жест своего начальника и продолжил:

— Кроме того, мы выяснили, что у тех, кто помог ему бежать, есть фокстерьер по кличке Салями.

В зале раздались смешки, но комиссар и не думал шутить.

— Я повторяю, мы должны работать тихо. Если пресса сообщит об этом, мы, возможно, выйдем на сообщников, но сам Сарте немедленно скроется, причем на этот раз навсегда.

— Очень редкая кличка для собаки, — вмешался начальник полиции нравов. — Это может помочь нам выйти на преступников. Подумать только, назвать пса Салями!

— Почему-то это наводит меня на мысль об итальянцах, — прервал его Рондье. — Я и сам не знаю почему…

— Я тоже об этом подумал, — поддержал Ле Гофф, пожимая плечами. — Однако все это слишком неопределенно, а Париж велик. Каждый из вас, господа, получит новый портрет Сарте и краткий отчет о результатах расследования. Благодарю вас, я закончил. Впрочем, возможно, у вас есть вопросы…

Вопросов не было. Комиссар спустился с эстрады, и к нему сразу же подошел начальник полиции нравов.

— Ну как твой наследник, Ален? Когда ты запишешь его в Божон?[11]

— Ему еще предстоит выпить немало молока, прежде чем до этого дойдет дело, — вздохнул начальник уголовной полиции.

Ле Гофф улыбнулся. На эту тему он мог бы беседовать долго, но его ждала работа. Он извинился и подозвал Тупира.

— Возвращаемся назад, старина. Нужно, чтобы до вечера эта банда юных налетчиков во всем призналась. Иначе мы будем вынуждены их отпустить, потому что истечет срок задержания.

Он закурил свои любимые «Житан» и пошел в кабинет. Следом за ним потащились сотрудники бригады, многие из которых мечтали о сне.

XII

Мартина Сарте позавтракала вместе с матерью, и теперь направлялась к площади Плейель. Солнечные лучи ласкали ее лицо. Но девушка не позволяла себе расслабляться. Она сознавала, что за ней все время следят. Иначе и быть не могло. С тех пор, как ее отец умудрился удрать, полицейские не спускали глаз с тех, кто мог вывести на его след.

Она ждала автобуса, чтобы доехать до вокзала Сен-Лазар, вблизи которого Собиралась купить пару новых туфель. Тереза остановилась неподалеку и вошла в автобус вслед за ней. Больше никто на этой остановке не сел. В это время пассажиров бывало немного, все были в конторах или на заводах. Дочь Сальваторе села впереди Мартины. Кондуктор прокомпостировал билеты и отошел. Глаза Терезы, скрытые темными очками, поймали взгляд Мартины, и она прошептала, почти не двигая губами:

— Вас хочет видеть отец. Выходите на остановке Ги-Моке и идите за мной.

Мартина вздрогнула, но тут же овладела собой. Она умела держать себя в руках. Она кивнула Терезе в знак согласия и, покосившись на пассажиров, стала смотреть на улицу и на обгонявшие автобус машины. От ее взгляда, однако, ускользнул скрытый грузовиком фургон, откуда за ней следил Барани. Он сообщал теперь по рации:

— 142-й! Говорит Белый. Мартина Сарте едет в автобусе к вокзалу Сен-Лазар. Будем держать связь.

На остановке Ги-Моке Тереза вышла первой. Мартина последовала за ней, смешавшись с некоторыми пассажирами. Подмигнув ей, Тереза двинулась по улице Жонкьер, иногда останавливаясь у витрин. Мартина медленно шла вслед, не упуская ее из виду. На углу улицы Жан-Леклер Серджо, стоявший с транзистором в руке и видевший, как приближается фургон с антенной, не шевельнувшись, сказал сестре сквозь зубы:

— Иди дальше и не возвращайся сюда. Я сам займусь малышкой.

Тереза продолжала свой путь. Ее стройные ножки и волнующая походка приводили в восхищение всех попадавшихся навстречу мужчин. Когда с Серджо поравнялась Мартина, подмигнул ей и, улыбаясь, пристроился рядом. Делая вид, что пытается познакомиться, он пробормотал:

— Не волнуйтесь. Идите вперед. Потом задержитесь у лавки. Когда увидите в стекле витрины, что серый фургон проехал мимо, вернитесь назад, как будто передумали. Я буду ждать вас здесь в зеленой «МГ».