Сицилийский специалист

— Я плохо представляю себе, что можно сделать в их присутствии. Чтобы ликвидировать Кобболда, нам придется нанять кубинца, но пока мы не уберем с дороги полицейских, ни одного желающего не найдется. Как же решить эту проблему? Ты ведь специалист, Ричардс.

— Если увести его от этих горилл, то любой снайпер сумеет его снять. Но найдем ли мы снайпера?

— Конечно найдем. Заполучить такого умельца нетрудно. Но только надо гарантировать ему безопасность. Это можно сделать через одного моего друга. Он не откажет мне лично, но если выйдет накладка, меня возьмут за горло. Поэтому тут я не могу рисковать. Прежде чем обратиться к моему другу, я должен знать, как мы уведем Кобболда от телохранителей.

— Он собирается завтра устроить для этой женщины пикник на побережье.

— А нам какой от этого прок? Насколько я понимаю, ты на здешних пляжах не бывал. Если они поедут на пляж, это будет либо Хайманитас, либо пляж яхт-клуба. Пляж яхт-клуба огорожен десятифутовой изгородью, чтобы туда не пролезали разные подонки. А на Хайманитас через каждые десять ярдов торчит охранник да бегают официанты в плавках, чтобы посетители, если им захочется выпить, могли не вылезать из воды. На этих пляжах убрать нашего приятеля не легче, чем войти во дворец и шлепнуть президента.

— По-моему, это будет не очень людный пляж, Дон Сальваторе. Насколько я знаю Кобболда, он захочет побыть с этой женщиной наедине, то есть поедет на такой пляж, где мало народу.

— Да, в этом есть резон. Кто устраивает пикник для бабы, тому незачем тащиться на Хайманитас или в яхт-клуб.

— Есть ли такой снайпер, который сумеет уложить его, когда он будет с женщиной?

На живом лице Спины выразилось крайнее удивление.

— Смотря что ты под этим подразумеваешь. Хочешь сказать: когда они будут в обнимку?

Хотя Спина и отсидел несколько лет в Даннеморской тюрьме за организацию проституции в Нью-Йорке, он испытывал нежные чувства к женщинам вообще и даже слышать не желал, что кому-то из них могут причинить боль.

— Нет, когда они будут просто рядом.

— Понятно. Знаешь, есть один малый, который, говорят, с двухсот ярдов может в толпе убрать человека выстрелом в голову.

— Он здесь, на Кубе, Дон Сальваторе?

— По правде говоря, он отбывает на острове Пинос пожизненное заключение за убийство. Но я мог бы на день одолжить его.

— Вы хотите сказать, его выпустят из тюрьмы, чтобы он выполнил то, о чем мы с ним условимся?

— Когда знаешь нужных людей и платишь не скупясь, сделать можно все. Этот парень — псих, полоумный. Когда у него в голове раздается звон колоколов или что-то в этом роде, он должен кого-нибудь убить. Мне рассказывали, что промаха он не знает. Говорят, в последний раз его выпускали прикончить какого-то мексиканского деятеля в Ногалесе, который собирался поживиться за счет казино. Ребята из Финикса узнали, что мексиканец без ума от лошадей и родео, отправились в Ногалес и устроили там родео в его честь. Самое сложное было оторвать его от приятелей, поэтому его накачали спиртным, посадили «на лошадь и вывезли на арену. И тут этот псих первым же выстрелом со ста пятидесяти ярдов пробил ему башку. Лошадь еще даже не успела успокоиться. Что скажешь, а?

— Прямо не верится.

— Чему не верится? Что он сумел прикончить мексиканца на брыкающейся лошади со ста пятидесяти ярдов?

— Не столько этому, сколько тому, что в цивилизованной стране человека могут по договоренности выпустить для такого дела из тюрьмы.

— Кто сказал, что это «цивилизованная страна»? Добыть этого парня, чтобы прикончить мексиканца, стоило двадцать тысяч. Я думаю, мы сумеем заполучить его дешевле. Во всяком случае, это не твоя забота. Плачу я.

— Если вы считаете, что такое можно устроить, наша задача, похоже, решена.

— Я поговорю со своим другом из правительства и дам тебе знать, как только что-нибудь прояснится. Где тебя искать?

— К вечеру я вернусь в «Севилью». А сейчас мне нужно повидаться с этой женщиной. Вдруг есть что-нибудь новое.

* * *

— Тебе, вероятно, небезынтересно узнать, что истинная его страсть — фотография, — сказала Линда. — Мы едем на пляж, потому что он хочет снимать меня.

— В каком виде?

— Наверное, голой. — Она скорчила гримасу.

Десять минут назад Марк незаметно проскользнул в «Линкольн», и они, сидя в холле, пили фруктовую воду с привкусом клубники и сливок, от которой потом было противно во рту. Марк, как всякий сицилиец, высоко ценил в людях чувство собственного достоинства, и теперь он невольно восхитился умению Линды приспосабливаться к окружающей обстановке. Она держалась необычайно грациозно. Трудно было поверить, что эта холодная, светлокудрая Прозерпина способна стоять перед слабоумной публикой и под звуки музыки медленно снимать с себя одежду. Нечего удивляться, что Кобболд явно увлекся ею, а это им весьма на руку.

— Интересно, почему он не остался на ночь? — спросил он.

— Наверное, из-за того, что при нем эти люди.

— Значит, наличие телохранителей мешает любви.

— Все идет так, как ты надеялся? — спросила она.

— Будем держать этот курс и дальше, — сказал он — Как прошел обед?