Сицилийский специалист

С посланцем бандитов Марко встретился в баре на окраине городка. Не узнать его было нельзя: он был в городском белом плаще с подбитыми ватой плечами и выставлял напоказ часы с календарем и два толстых золотых перстня. Этот девятнадцатилетний розовощекий сын фермера по фамилии Кучинелли был самым добродушным и одновременно самым жестоким из бандитов: он отправил на тот свет восемнадцать человек. Марко вывел его из бара на улицу, и ночь огласилась бессмысленным смехом Кучинелли. Мессина выбрал для этого задания именно его: он знал, что если карабинеры попытаются задержать Кучинелли, тот ни за что не дастся им в руки живым, чтобы не выдать под страхом пыток план проведения операции. Кучинелли доложил Марко, что бандиты уже заняли позиции в горах, откуда легко просматривается открытое пространство, где должен состояться митинг, и что они начнут операцию ровно в девять утра. В свою очередь Марко объявил ему, что приказ изменен и что Кремону с друзьями следует взять живьем. Кучинелли хихикнул в знак согласия, заставил Марко на прощание стерпеть свое объятие и подарил ему две американские сигары, которые Марко из вежливости взял, но выбросил, как только Кучинелли скрылся из виду.

Затем Марко навестил другого бандита, который был бандитом, так сказать, по совместительству, а когда хватало работы, чтобы прокормить семью, шил упряжь. Марко дал ему конверт с двадцатью тысячами лир и велел, взяв двух приятелей, отправиться в деревню Фермагоста, в десяти милях к востоку от Мьеры, и там ранним утром закидать холостыми гранатами полицейский участок, причем постараться, чтобы операция тянулась как можно дольше. Несмотря на отданный на высоком уровне приказ убрать силы общественной безопасности из окрути и тем самым предоставить бандитам полную свободу действий, тридцать два человека из карательного отряда по какому-то недосмотру остались на своем посту в Мьере, и Марко надеялся таким способом отвлечь их внимание.

***

Брэдли и Локателли переходили от одной группы к другой, разглядывая семьи, сидевшие на корточках, будто ведьмы на шабаше, возле котлов, где варилась требуха к ужину; детей, окруживших передвижной кукольный театр и кровожадно приветствовавших убийство сарацинов крестоносцами; толпу, зачарованно слушавшую уличного певца, который пообещал, несмотря на полицейский запрет, воспеть подвиги Аттилио Мессины.

У Локателли на нервной почве зачесались шея и подбородок. После ухода Марко он почувствовал себя окончательно брошенным на произвол судьбы и беззащитным.

- Куда пошел Риччоне, как ты думаешь? - спросил он у Брэдли.

- Он сказал, что идет повидаться с приятелем. Наверное, это просто предлог, чтобы отделаться от нас.

- Какой-то он сегодня тихий.

- А я ничего не заметил.

- Нервы сдают, наверное.

- Только не у Марко. У Марко стальные нервы. Может, дома что-нибудь случилось. Его жена чувствует себя неважно. Но в чем дело, он не сказал.

- Удивительно, как он вообще об этом упомянул.

- Пришлось. Она не доверяет их доктору и ходит к повивальной бабке. А он боится, что она подхватит какую-нибудь инфекцию.

- Так плохо здесь лечат?

- Конечно плохо. Если говорить о повивальных бабках в деревне, то эта страна находится на одном уровне с Африкой. Мыло и вода под постоянным запретом.

- Ас чем он обратился к тебе?

- Он спросил, есть ли у нас в армии гинекологи.

- Есть?

- В каждом госпитале есть гинеколог. Наверное, для медсестер. Одним словом, я договорился, что врач примет его, как только мы вернемся.

- Завтра, надеюсь, - сказал Локателли.

- Разумеется, завтра. Не беспокойся, Джон, все это займет не больше двух часов.

У Локателли опять зачесалась шея. Какой-то испуганный малыш, в которого попала искра из костра, с воплем ткнулся прямо ему в ноги; Локателли хотел успокоить его кусочком шоколада и сунул руку в карман, но там было пусто.

- Я все время думаю об этом, Роналд.

- Я знаю, Джон. Так уж ты устроен. Перестань беспокоиться я пойми, что на этой стадии мы уже ничего сделать не можем.

- По-моему, мы встали на очень опасный и потенциально бесчеловечный путь. Только посмотри на этих детей. Их тут полно.

- С ними ничего не случится. Их никто не собирается обижать.

- Ты уверен, что не будут стрелять из минометов?

- Совершенно уверен.

- Потому что прицельного минометного огня не бывает. Мне, по крайней мере, видеть не довелось.

- Минометов не будет, - заверил его Брэдли. - Как мы договорились, дадут несколько выстрелов в воздух, толпа бросится бежать, и бандиты схватят красных. Назначено это на девять утра. Тогда же начнутся скачки мулов и парад повозок, все дети будут там. Место это в два раза больше футбольного поля. В одном конце происходят все зрелища, а в другом - политический митинг. Те люди, которые собираются развлекаться, даже не будут знать, что делается на другом конце. Успокоился?

- Нет, не успокоился, - ответил Локателли, - потому что в подобных операциях часто все бывает совсем не так, как задумано. Слишком много мне довелось видеть типичных военных накладок. Я успокоюсь только тогда, когда все будет позади.