Ситуационисты и новые формы действия в политике и искусстве. Статьи и декларации 1952–1985

Ещё более своеобразную и более радикальную позицию в крайне левом крыле бенбеллистского госаппарата занимал Мохаммед Харби⁵ – он был мыслителем самоуправления, правда, стал он им лишь по воле государя, в кабинетах власть имущих. Харби поднялся до самой вершины алжирской революционной мысли: до идеи самоуправления, но отнюдь не до её последовательного применения. Он прекрасно раскрыл её понятие, но не суть. Парадоксальным образом Харби был государственным теоретиком самоуправления, или скорее его придворным поэтом: не снисходя до практики, он воспевал самоуправление больше, чем осмыслял его. Государство самоуправления – этого логического монстра – Харби и – славил, и стыдил. Бумедьеновы танки на улицах означали рационализацию государства, что оно хочет раз и навсегда избавиться от смехотворных парадоксов бенбеллистского равновесия, от всякого стыда, и стать просто Государством. Харби, как мы видели, будучи безоружным пророком самоуправлений, не представлял, чтобы самоуправления могли защищать – себя – сами, отводя роль посредника в этом бен Белле. Но если Харби считал, что только бен Белла сможет уберечь самоуправление, кто сможет уберечь бен Беллу? Теоретик самоуправления пользовался защитой бен Беллы, но на чью защиту мог рассчитывать его покровитель? Харби полагал, что бен Белла, являясь воплощением Алжирского государства, будет всегда полностью поддержан населением, но при этом сам он поддерживал лишь его «хорошую сторону» (формальное признание самоуправления). В действительности процесс развивался по плохому сценарию: силы, придерживавшиеся противоположной оценки бен Беллы, оказались более способными к действию. Бен Белла был не решением противоречий алжирского общества, а лишь временно скрывшей их пеленой. История показала, что Харби и все, кто думал, как он, ошибались. Теперь, чтобы эффективно бороться с диктатурой Бумедьена, им нужно мыслить радикальнее, реализовывать самоуправление.

Свержение бен Беллы – важная дата в истории падения всемирных иллюзий о «слаборазвитых» вариантах псевдосоциализма. Кастро остаётся последней звездой, но уже и он, который законно обосновывал ненужность выборов тем, что у населения есть оружие, требует теперь, чтобы все сдали оружие его полиции (Reuter, 14.8.65). Вот и его лейтенант Гевара исчез⁶ без каких‑либо объяснений перед народом, у которого эти двое мужчин просили слепого личного доверия. Помимо хрупкости бенбеллистского социализма народ Алжира имел также возможность оценить, что в их случае значит поддержка так называемого «соцлагеря»: правительства Китая, России, Кубы и примкнувший к ним Насер⁷ буквально состязались в любезностях перед режимом Бумедьена. Революции в слаборазвитых странах всегда будут проваливаться самым жалким образом, пока будут считать допустимыми и воспроизводить существующие модели социалистической власти, так как они все явно ошибочны. Разобщённый русско-китайский вариант и «слаборазвитый» вариант этого социализма поддерживают друг друга и восхищаются друг другом, чем гарантируют друг другу единый исход. Слабое развитие революционной теории во всём мире, – вот та «слаборазвитость», которую нужно побороть в первую очередь.

Внутренняя борьба в среде алжирской бюрократии приняла во время войны и в 1962–1965 годах вид битвы кланов, личной вражды, необъяснимых разногласий между лидерами таинственных расколов в союзах. Это было естественным продолжением атмосферы, царившей вокруг Мессали Хаджа⁸ ещё до восстания. Там не только не было никакой теории, но и сама идеология была очень грубой и путаной, весьма поверхностной и не затрагивающей глубоких вопросов политической жизни страны. Но 19 июня начался новый период: период противостояния господствующего класса и рабочих, и это уже реальное движение, создающее условия для разработки теории, и потребность в ней. 9 июля в городе Алжир был созван съезд делегатов от 2 500 самоуправляющихся предприятий под председательством министра промышленности Бумаза, в ходе которого министру пришлось выслушать требование сделать самоуправление непререкаемым принципом и критику всех полномочий государства, этот принцип ограничивающих. Делегаты «выступили против обилия надзирающих органов (префектур, министерств, партии) и осудили задержку выплат долгов по зарплате на государственных предприятиях и тяжесть налогового бремени; также обсуждалась проблема выдачи лицензий, “драконовы” требования зарубежных поставщиков и сковывающая роль таможни» (“Le Monde”, 10 июля 1965).