Сюрприз для Александрины

Меня не оставляли мысли о несправедливости судьбы. Почему, разделив нас, родители сделали именно такой выбор? Что мешало матери забрать меня, а отцу оставить себе Стасю? Или тогда уже разница в наших характерах проявилась, и Аптекарь предпочел держать в доме бессловесное, бесхребетное создание?

Меня.

А не Стасю, с ее умом, волей и вкусом к жизни. Уж она-то на полную катушку смогла бы использовать этот бонус – родиться дочерью Аптекаря.

Мы рассказали друг другу о нашем детстве.

Стася вспоминала незнакомую мне богемную жизнь.

– У мамы было много друзей, подруг. Часто собирались, пили вино, танцевали. Меня, конечно, укладывали в кровать, но я не спала, а все слушала музыку, смотрела, как они танцуют. Мама меня в детский сад отдала. Но мне там не нравилось. Там было просто ужасно! Воспитательницы все крикуньи, ни почитать, ни порисовать вволю не дают, все время гоняют на прогулки и в групповые игры играть велят. И тогда я стала убегать из детского сада, прямо с прогулки. Они никак не могли догадаться, как, каким образом я убегаю – и калитка, и ворота, все же заперто! А там ограждение сделали из сетки-рабицы, и снизу она прилегала неплотно, а я маленькая была, худенькая. Вот поднырну под сетку и прибегу домой. Постучусь к соседке, у нее запасные ключи были. Она мне откроет дверь, я и сижу дома, жду маму. А она прибегает за мной в сад – а меня там нет, и все уже на ушах стоят! Так она потом и стала меня дома одну оставлять. Я была умненькая и не баловалась, а только картинки рисовала. Нарисую себе на листах бумаги целый дворец – столовая, гостиная, спальня, будуар, библиотека… Мама сразу как увидела, сказала, что у меня задатки дизайнера. Сначала она, правда, думала, что я стану визажистом, потому-то я просто не вылезала из ее косметички! Но была, кстати, очень аккуратной, ничего ни разу не испортила – ну если только так, по мелочи. В шесть лет я уже могла накрасить маму куда лучше, чем она сама! Ей пришлось купить мне мою личную косметику. А в детском саду мне не давали вволю рисовать, не говоря уж о макияже. Ну, а ты? Ты ходила в детский сад? Наверняка уж не в такой паршивый… А косметика у тебя была? Тебе не купили такую огромную палетку детских теней с Белоснежкой на крышке? Я мечтала о такой, но она была ужасно дорогой… А Барби? Какие у тебя куклы были? У меня была просто Барби, а потом еще Барби на вечеринке, Барби-русалка, Барби – рок-звезда, Барби на роликах и самая красивая – Барби-невеста. А домика для Барби не было, и я сделала его сама, но у тебя-то был, наверное?

– Что ты, Стася. Барби у меня не было, и домика не было тоже. В нашем доме водились только фарфоровые старинные куклы или куклы ручной работы, в таких красивых, знаешь, платьях. В них не то что играть – на них и дохнуть было страшно. Они все сидели в моей комнате, в специальном шкафчике. А я играла бутылкой из-под водки…

– Ничего себе игрушечка, – жалобно прошептала Стася, но я только смеялась.

– Понимаешь, на ней была нарисована красавица в голубом платочке, в сарафанчике. Я представляла себе, что это моя дочка, и закутывала ее в платок, и нянчила. Косметики у меня никакой не было. Но и ни в какой детский сад я не ходила. Аптекарь бы такого никогда не позволил. За мной сначала няньки смотрели. Только они менялись часто, потому что ни одна из них не могла Аптекарю угодить. Да и были, правду скажем, непутевые.

Да уж, няньки мне попадались те еще! Первая, девица с румянцем во всю щеку, тугая., как наливное рязанское яблочко, оказалась пьянчугой. Готовя мне кашку, она потихоньку прикладывалась к бутылке с коньяком, которая стояла в кухне для каких-то кулинарных целей. Я помню, как они сидели вместе с поварихой, а я, не достававшая еще до края стола, возилась внизу, строила себе там домик. Нянька с поварихой были из одного села, как объяснили мне потом, а в этом селе все были горькие пьяницы, его так и называли – Хмелевка. Варили самогон, ставили брагу, пили сами и давали детям. Как-то нянька обнаружила бар Аптекаря и напилась так, что заснула головой в камине – хорошо, он не был затоплен. Вторая нянька смотрела больше на Аптекаря, чем на меня. Она явно имела на него серьезные виды, и я долго была уверена, что униформа няни – это юбка, короткая по самое не могу, и прозрачная блузка с огромным декольте…

– Где-то так оно и есть, – захихикала Стаська.

– Она так и выжидала момент, чтобы на Аптекаря наброситься. Он однажды шел из своей ванной в халате, а она купала меня. Так она выскочила, якобы что-то сказать ему, и стала раздевать его прямо в коридоре. Я страшно испугалась, потому что сквозь приоткрытую дверь видела, как нянька кусает папу за ухо! Я подумала, что она взбесилась! Решила вылезти, чтобы заступиться за папочку, но поскользнулась и крепко приложилась лбом о край раковины. Кровь, крики. Няньку выгнали.

Стаська выла от смеха.

– Да неужели же ни одной приличной не было?