Сюрприз для Биг Босса

У нее появились новые умение: пытается ползать, но не понимает, куда девать ноги, почему при попытке встать на четвереньки, упирается лицом в плед. Иногда руки под ней застревают. Это ее злит, и Вера начинает капризничать, выражать недовольство. Еще проявился активный интерес с настоящей еде. Все пюрешки и кашки из баночек и пакетиков бойкотирует, требует кусок хлеба, горсть макарон, дольки фруктов. Все это кушается руками, об аккуратности не стоит даже заикаться. Но самое трогательно, из-за чего у чего у меня болезненно и тоскливо сжимается сердце, это когда малышка засыпает на руках, уткнувшись в меня. Я совершенно не чувствую ее веса, а весит она порядочно, не обращаю внимание на ноющие руки и спину. Я просто в мгновение, в том миге, когда есть только мы и больше никого вокруг. Поэтому каждое расставание меня убивает. Я жду – не дождусь, когда вот эти свидания по расписанию и согласованию останутся позади. Хочется побыстрее уже оказаться с малышкой дома, постоянно слышать ее смех, утешать, если вдруг что-то не по ее нраву, поддерживать ее в начинаниях. Быть рядом.

Вновь оставляю Веру с Лидой, приклеивая на губы самую очаровательную улыбку. Сестра так же улыбается. Мы обе делаем вид, что все хорошо, что это обычные встречи, которые случаются между любящими родственниками.

– Зайду на неделе еще, – обещаю Лиде, стоя возле входной двери.

– Созвонимся, мы может быть поедем загород отдыхать, устала от города, – сестра опирается плечом об дверной косяк, скрещивает руки на груди. – Пригласили подруги.

– Ага, – понимающе киваю, но мысленно осуждаю. – Макс будет в Верой?

– Вряд ли. Я еще не решила, кого с ней оставить. Может Макс сможет, может возьму с собой, может няню наймем, а может… – Лида окидывает меня с ног до головы насмешливым взглядом, на секунду задерживаясь на стиснутых моих кулаках. Я тут же разгибаю пальцы.

– Созвонимся, – цежу сквозь зубы, сбегаю из квартиры.

Меня разрывает от скопления разных эмоций. Я не понимаю, почему я и Богдан, готовые любить и лелеять Веру как своего ребенка, должны проходить через суд, терпеть пренебрежение от моей сестры и сидеть, ждать подачки с ее стороны. Ей Вера не нужна. Ни когда она ее родила, ни сейчас. Так почему держится за нее?

– Надя! – меня перехватывает на улице Богдан. Я смотрю на него и ищу в его глазах ответы на свои вопросы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты ей платишь? – дрожащим голосом спрашиваю. – Платишь за то, чтобы она разрешала мне видеться с Верой? – Богдан поджимает губы, не пытается отрицать и объяснить.

Я хватаю ртом воздух, потом бью кулаком ему в плечо. Раз удар, два удар, начинаю молотить, вымещая на Коршунове все, что во мне копится уже долгое время. Он не останавливает меня, он словно чувствует, что не нужна эта разрядка. Где-то через пять минут на меня накатывает апатия, и я моментально чувствую себя обессиленной. Отступаю, Богдан тут же меня поддерживает за талию и внимательно разглядывает мое лицо. Хмурится. Что-то ему во мне не нравится.

– Что?

Мой голос звучит слишком вызывающе, но я знаю, Коршунов не обидится. Он такой понимающий и все прощающий, что я порой ловлю себя на мысли о том, что с ним рано или поздно станет скучно. Я даже начинаю понимать Полину, почему она ему изменила с Максом. Однако, эти мысли исчезают моментально, стоит Богдану меня прижать к себе, погладить по спине, окутать своим теплом с ног до головы.

– Ты такая очаровательна, когда злишься, – тихо замечает, отстраняется на мгновение, чтобы посмотреть мне в глаза. – Люблю тебя.

Я всхлипываю. Мое настроение тут же меняется, как погода без прогнозов. Уже не бью Коршунова, теперь заливаюсь слезами, уткнувшись ему в грудь. И чувствую, как он растерян, как его мои перемены коробят, выбивают из колеи.

– Что не так? – шепотом спрашивает, видимо боится вызывать очередную смену настроения.

– Ты такой милый! – скулю, смотря на Богдана. – До сих пор не понимаю, что ты во мне нашел! – крепко его обнимаю.

– У тебя настроение меняется, как у беременной женщины, – со смешком подмечает Коршунов, увлекая меня в сторону машины. Я тут же резко останавливаюсь. Слезы перестаю застилать глаза.

– Что опять? Надь, ты меня пугаешь.

– Нам надо в аптеку?

– Зачем? Ты, конечно, выглядишь бледноватой и странноватой, но думаю, что тебе стоит просто выспаться.

– Поехали в аптеку, – я хватаю за руку Богдана и тащу его к машине.

Шутка Коршунова о смене моего настроения и совет Лиды, словно ключики к головоломке. Теперь все зависит от того, сойдут пазлы в единую картину или нет. Впервые я не знаю, что думать, о чем думать. Конечно, с точки зрения фактов, я никак не могу оказаться беременной, но с другой стороны… С другой стороны, бывают чудеса, не объяснимые медициной. Бываю чудеса, которые случаются вопреки, врачи в такие моменты только разводят руками. Это как приговоренный к пожизненной темноте увидел, глухоте – услышал, парализованный вдруг почувствовал чувствительность, бесплодные – станут родителями.