Сюрприз Купидона

Не так давно «Ньюс» опубликовала большую подборку писем читателей на эту тему, а Джудит провела уличный опрос. Выяснилось, что большинство приезжих и местные жители приветствовали бы появление еще одного центра досуга.

— Старый кинотеатр снесли год назад. Я уверена, что новый кинотеатр просто необходим, — сказала Джудит и перешла к следующему вопросу: — Какие фильмы вам нравятся?

Они обсудили несколько киноновинок — из тех, что видела Джудит в последнее время. До чего же, оказывается, легко с ним разговаривать, пронеслось у нее в голове.

— Чем вы занимались, когда впервые увидели «Розен-хаус»?

— Бродил по стране с цирком-шапито, развлекал народ на ярмарках. Я выступал в номере силачей, поднимал и опускал лошадь.

Превосходный материал для статьи! Джудит вспомнила, что Хилл говорил вчера вечером, и удивленно спросила:

— В четырнадцать лет?

— Я выглядел старше и умел здорово врать.

— А потом?

— Потом приобрел маленькую автомастерскую, бродил по всей Англии, покупал, продавал… Одно тянуло за собой другое…

Звучало это легко, но, должно быть, борьба за существование шла не на жизнь, а на смерть. Полная искреннего восхищения, Джудит сказала:

— От мелкого торговца до крупного предпринимателя — огромный скачок.

— Иногда с остановками.

— Почему вы бросили выступать в цирке?

— Потому что пришло время двигаться дальше. К тому же я начал драться. На улицах, в шумных компаниях, со своими товарищами…

Джудит попыталась представить Хилла молодым, голодным, драчливым — и не смогла. Тот полунищий подросток и этот респектабельный мужчина — два разных человека. Ухоженные руки с наманикюренными ногтями, хотя видно, что это сильные руки — руки человека, привыкшего к физическому труду. Интересно, подумала Джудит, когда Хилл перестал полагаться только на грубую силу, поняв, что его мозги являются более действенным оружием? Но спросила о другом:

— Этот шрам вы получили в уличной драке? — Джудит почувствовала себя настолько уверенно, что даже решилась на личный вопрос.

— Я получил его во время аварии, в которой погибла моя мать.

Поежившись от собственной бестактности, Джудит пробормотала:

— Мне очень жаль.

— Это случилось много лет назад, — махнул рукой Хилл. — А теперь расскажите о себе.

Джудит не возражала и долго говорила о своей работе, о своих симпатиях и антипатиях. Ей все больше начинало казаться, что не она интервьюирует, а ее. И, когда Хилл спросил: «А в каком доме вы жили в Ньюхейвене?» — Джудит стало просто-напросто неприятно и она коротко ответила:

— Рядом с церковью.

— Значит, вы дочь Филиппа Вилсона, — констатировал Хилл.

А вот уж о своем отце она не станет с ним разговаривать. Роберт Хилл приехал в их город, когда отец был еще жив, но никаких общих дел у них не было. Если они когда и встречались, то только случайно: Роберт Хилл всегда играл в высшей лиге. Эта часть ее жизни никого не касается, и она не желает, чтобы ее… допрашивали. Именно «допрашивали». Очень точное слово.

— А где вы теперь живете? — спросил Хилл.

— В очень маленькой квартирке на площади. Не вы один сделали заметный скачок. Я тоже. Только вы прыгнули вверх, а я вниз.

На столе зазвонил телефон. Слава Богу, подумала Джудит и положила диктофон в сумочку. Потом разберусь, можно ли из этого что-нибудь сделать.

— Да, я буду у вас, — бросил Хилл в трубку и повернулся к Джудит; — Продолжим позднее. Сегодня вечером, за ужином. Я подумываю о том, чтобы предложить вам работу. Буду у вашего дома в семь тридцать.

— Не утруждайте себя, — сказала Джудит, но он, казалось, не услышал, сразу погрузившись в лежащие перед ним бумаги.

Тут же, как джинн из бутылки, появился модно одетый юноша. В семь тридцать, решила Джудит, я буду где угодно, но только не у себя дома.

Молодой человек проводил ее, до вестибюля, а швейцар услужливо распахнул дверь, и Джудит оказалась на улице. Она села в машину и крепко переплела пальцы в замок, пытаясь подавить острый приступ разочарования.

На парковочной площадке стояло несколько машин, и среди них серебристо-серый «мерседес». Наверняка машина Хилла, подумала Джудит. И ей до смерти захотелось исцарапать блестящую поверхность. Этот Хилл сидит у нее в печенках!

В ее семье уже был человек, который считался только с собой, совершенно не замечая других. И потому теперь Джудит так уязвима, так болезненно все воспринимает. А тут еще Луиз, которая опять собирается вернуться к своему муженьку. Значит, перед ней, ее сестрой, снова стоит проблема: как долго на этот раз букмекеры позволят Эрбану тянуть с платежом.

Джудит поднялась наверх. Дверь в квартиру была не заперта. Должно быть, Луиз и Эрбан сидят в гостиной, очень юные и очень мрачные. Эрбану тоже никогда не давали его возраста. Они с Луиз могли бы сойти за подростков, не то что Джудит. Однако гостиная была пуста.

— Привет! — крикнула Джудит.

Никакого ответа.