Сюрприз мистера Милбери

— Мой ребенок! — завопил молодой человек, и глаза у него буквально вылезли из орбит. — Это не мой ребенок! Что случилось? Или я сошел с ума?

— Вы к этому близки, — отвечаю я и не грешу против истины. — Успокойтесь. Кого вы рассчитывали увидеть в корзине?

— Моего мальчика, — снова вопит он. — Моего единственного малыша… моего сыночка!

— Вы имеете в виду настоящего ребенка? Человеческого ребенка?

У некоторых людей есть глупая привычка говорить о своих собаках, как о детях, так что сразу и не поймешь.

— Конечно, настоящего! — отвечает он. — Самого прелестного ребенка, какого только можно увидеть. В воскресенье ему исполнилось ровно тринадцать недель, а вчера у него прорезался первый зуб.

Вид собачьей морды, похоже, сводил молодого человека с ума. Он бросился к корзине и, как я понимаю, задушил бы несчастного пса, если бы я не помешал ему.

— Щенок не виноват, — говорю я. — Осмелюсь предположить, что ему так же тошно, как и вам. Его ведь тоже потеряли. Кто-то сыграл с вами шутку: вытащил вашего младенца и сунул вместо него вот этого… если только тут вообще был ребенок.

— Что это значит? — возмущается он.

— Что ж, сэр, — говорю я, — вы меня извините, но люди в здравом уме не возят детей в корзинах для перевозки собак. Откуда вы приехали?

— Из Бэнбери, — говорит он. — Меня хорошо знают в Бэнбери.

— В это я могу поверить, — киваю я. — Вы из тех молодых людей, которых, наверное, знают все.

— Я мистер Милбери! — говорит он. — Бакалейщик с Хай-стрит.

— В таком случае, что вы делаете здесь с этой собакой? — спрашиваю я.

— Не доводите меня до исступления, — отвечает он. — Говорю вам, я сам не знаю. Жена сейчас в Уорике, ухаживает за больной матерью, и в каждом письме вот уже две недели только и пишет: «Ах, как я хочу видеть Эрика! Если бы мне хоть на минутку увидеть Эрика!»

— Это естественные материнские чувства, — говорю я. — Они делают ей честь.

— И сегодня, — продолжает мистер Милбери, — я закрыл магазин пораньше и решил привезти сюда сыночка, чтобы жена могла повидать его и убедиться, что он здоров и невредим. Она не может отлучиться от матери больше чем на час, а мне нельзя идти к ней, потому что теща меня недолюбливает и я ее раздражаю. Я хотел подождать здесь, а Милли — это моя жена — пришла бы сюда, когда освободится. Я хотел, чтобы для нее это стало сюрпризом.

— По-моему, — говорю я, — это станет величайшим сюрпризом в ее жизни.

— Не шутите так, — предупреждает он. — Я сейчас сам не свой и могу вас ударить.

Он был прав: не следовало, конечно, над этим подшучивать, хотя повод, безусловно, имелся.

— Но зачем, — спрашиваю, — вы сунули ребенка в корзину для перевозки собак?

— Это вовсе не собачья корзина, — раздраженно ответил он. — Это плетенка для пикников. В последнюю минуту я подумал, что не к лицу мне нести ребенка на руках. Не хотел, чтобы уличные мальчишки кричали мне вслед. Мой малыш очень любит спать, и я решил, что он отлично перенесет такое короткое путешествие, если его устроить поудобнее в этой корзинке. Я взял корзинку с собой в вагон, и она все время стояла у меня на коленях. Ни на одну минуту я не выпускал ее из рук. Это колдовство, не иначе. После этого я поверю в дьявола.

— Не валяйте дурака, — говорю я. — Объяснение должно быть. Надо только докопаться до него. Вы уверены, что это та самая корзина, в которую вы положили малыша?

Милбери теперь немножко успокоился. Наклонился и тщательно осмотрел корзину.

— Кажется, — отвечает он, — но поручиться не могу.

— Скажите, вы точно не выпускали корзины из рук? — спрашиваю я. — Подумайте.

— Нет, она все время стояла у меня на коленях.

— Но это же чушь собачья, если только вы сами по ошибке не сунули туда щенка вместо ребенка. Подумайте хорошенько. Я не ваша жена и хочу только помочь вам. Я никому не скажу, если вы сознаетесь, что на минутку отвели глаза от корзины.

Он опять задумался, и вдруг в глазах его блеснул свет.

— Ей-богу, вы правы, — говорит он. — Я на минутку поставил ее на платформу в Бэнбери, когда покупал еженедельник «Тит-Битс».

— Ну вот, это уже теплее. Подождите-ка, завтра, если не ошибаюсь, открывается собачья выставка в Бирмингеме?

— Вроде бы так, — отвечает он.

— Вот мы и добрались до сути, — говорю я. — Так уж вышло, что эту собаку везли в Бирмингем в точно такой же корзине, как та, в которую вы положили своего малыша. Вы по ошибке взяли корзину со щенком, а его хозяину достался ваш малыш. И я бы затруднился сказать сразу, кто из вас сейчас больше сходит с ума. Он, наверное, думает, что вы сделали это нарочно.

Мистер Милбери прижался головой к спинке кровати и застонал.

— В любую минуту может явиться Милли, и мне придется сказать ей, что наш малыш по ошибке отправился на собачью выставку! У меня язык не повернется сказать ей такое!

— Поезжайте в Бирмингем, — предлагаю я, — и постарайтесь уладить это дело. Вы можете успеть на поезд в пять сорок пять и вернуться к восьми вечера.

— Поедемте со мной, — просит он. — Вы добрый человек, поедемте со мной. Одному мне просто не справиться.