Сюрприз под занавес

—Всегда рада,— заверила Софи.— Но мою волю вы уже знаете — эскизы отойдут Диночке. Если вернутся. И не нужно со мной спорить, у меня слабое сердце!

Лелька засмеялась и кивнула.

…Маша тоже хихикнула и шепнула:

—Сцена пятая. Снова разоблачение!

Она немного послушала тишину и рассеянно подумала, что в Череповце, на проспекте Победы такой не бывает. Слишком много машин, да и трамваи бегают дежурные. А Питер словно вымер…

…Пятую сцену начинала именно она, Маша. Потому что ядовито воскликнула:

—Один вопрос закрыт, а как же второй?

—Какой второй?— искренне удивилась Наталья.

—Об убийце! — торжественно заявила Маша.

Петя потер руки и пробормотал:

—Ну что ж, неплохо, не один я пострадаю.

Вера Антоновна простонала:

—Чуяла я, меня хотели извести! Кабы не дурная девка…

—Точно,— громко подтвердила Маша. Обернулась к потрясенной Софи и спросила: — Признавайтесь, вы квартиру Вере Антоновне отписали?

—Ей,— пролепетала Софи, хватаясь за сердце и бледнея.

Наталья подбежала к ней, заставила взять в рот таблетку и начала считать пульс.

Лелька торопливо сказала:

—Думаю, большинство из нас догадывалось, что именно происходит. Поэтому не нужно подробностей. Просто уточняю — покушений было три. Я имею в виду — на Веру Антоновну…

—Три?!

Вера Антоновна доковыляла до кресла и упала в него. Поднос она прижимала к груди, будто и сейчас ожидала нападения.

—Три,— с тревогой наблюдая, как Наталья делает Софи укол, подтвердила Лелька.— Короткое замыкание. Мясорубка. Отравленный чай.

—О Боже, Боже, грехи мои тяжкие…— пробормотала Вера Антоновна.

—Скажу сразу: кто убийца, я знала еще вчера.

—А вот я никак не мог его вычислить,— жизнерадостно потер руки Петя и выразительно покосился на Электрона.

—А сегодня уже меня пытались убить,— не обращая на него внимания, сказала Лелька.

—Из-за меня, дуры,— пожаловалась кому-то Маша.

Лелька обвела гостиную грустным взглядом. Коснулась пальцем повязки, поморщилась и твердо сказала:

—Если я сейчас не услышу признания, то…

Маша восхищенно отметила, что абсолютно все таращились на Лельку, как кролики на удава. Или нет — так малыши глазеют на фотографа, ожидая когда вылетит птичка.

Хрупкая больная Лелька казалась сильной, как никогда!

Лелька немного помолчала, признания не услышала, и продолжила:

—То я, во-первых, сама назову имя и объясню, как к нему пришла. А во-вторых, позвоню в милицию. Потому что покушения на убийства — это не кража двух эскизов. И нераскаявшийся преступник опасен. Его место в тюрьме.

Маша в упор смотрела на Электрона и поражалась его хладнокровию. Мало того: этот негодяй, кажется, искренне восхищался Лелькой!

Лелька подождала, пожала плечами и поставила точку:

—Из этой комнаты до приезда милиции никто не выйдет. И я знаю, где спрятано последнее орудие преступления. С которого убийца не позаботился смыть кровь…

Лелька не успела договорить.

И для Маши снова оказалось полной неожиданностью, когда не Электрон, не Наталья, а маленькая глупая Элечка упала на пол и забилась в истерике, уверяя всех со слезами, что она не хотела… она не знает, как получилось… она больше никогда так не будет, честное-пречестное слово, только не надо ее в тюрьму!

И вообще — если бы Элечка знала, что милая, добрая, щедрая Софи оставит ей свои драгоценности, она бы никогда… ни за что на свете…

Она жизнью клянется!

* * *

Маша смотрела на звезды и поражалась чужому уму. И грустно думала о собственном: ведь она слышала абсолютно то же, что и Лелька. Но никаких выводов не сделала.

А уж как она сегодня трясла Лельку перед сном! А добилась всего-ничего. Самой-то Лельке все казалось элементарным, она не знала, о чем говорить.

Лишь буркнула — Элечка слишком старательно подчеркивала, что не имеет представления о коротком замыкании. А такие как она никогда не станут выставлять собственную глупость на всеобщее обозрение. Скорее наоборот. И школу Румянцева только что закончила. Лелька интересовалась — без троек.

Уцепиться за такой пустяк!

Лелька сказала: убийца слишком прямолинейно и упрямо действовал, добиваясь своего. По-детски жестоко. И глупо. Тоже по-детски. Не считаясь ни с кем и ни с чем.

Ведь уже после первого покушения Софи могла вызвать милицию. Если бы поняла, что происходит. И уж наверняка бы вызвала, погибни Вера Антоновна. Элю бы моментально арестовали.

А уж после того как дурочка спрятала в своей комнате скалку, которой ударила Лельку…

Тамара во время ужина — в туалет якобы выходила, Маша помнила!— отыскала скалку в шкафу, заваленную Элечкиными тряпками. В крови. И с налипшими пепельными кудряшками.

Румянцева даже не рискнула помыть скалку! Видимо, опасалась попасться кому-нибудь на глаза. И надеялась чуть позже ее выбросить. Про отпечатки пальцев, само собой, Эля не подумала.

Слишком спешила. Боялась, что Лелька вот-вот назовет ее имя. Паника — плохой советчик.

Так что вызови Лелька милицию, Румянцева бы точно оказалась за решеткой. И надолго.

Маша невесело улыбнулась и покачала головой: надо же, Томка, зная убийцу, не раскололась. Даже ей, Маше, ничего не сказала. Молчала как партизан.

Ну, сестрицы!