Сюрприз в бантиках

То есть… никакого определенного запаха Наталья не почувствовала. Вернее, не смогла бы разложить его на составляющие: пахло ли от Бахарева одеколоном, водкой или только что съеденной сырокопченой колбасой. Просто в его объятиях она растворилась в чем-то таком терпком, сладковато-горьком, жестком и мягком одновременно, черном с отчетливым оттенком красного и почему-то едва уловимого желтого. В корице, табаке — хоть Вадим и не курил — и в цитрусах. В сосновом бору, в праздничных огнях, в одуряющее-монотонном буханье музыки, в опьяняющих брызгах шампанского…

В кои веки она почувствовала себя женщиной. Не карьеристкой, преодолевающей очередной барьер в постели вышестоящего начальника, а настоящей женщиной, от дикого желания готовой отдаться предмету вожделения на глазах изумленной публики. Не то чтобы раньше ей не доводилось обжиматься с мужчинами, не имеющими отношения к ее карьере. В ту предновогоднюю ночь Наталья Петровна почувствовала нечто небывалое: она хотела! По-настоящему, по-звериному. Не для порядка: ах, что-то давненько я этим не занималась. Не для здоровья: говорят, женщина должна делать это не менее десяти раз в месяц — только тогда она будет оставаться в тонусе.

Нет, единственный — пока единственный! — раз в жизни она почувствовала себя настоящей женщиной. Желающей и, что не менее важно — желанной. Руки Бахарева сказали Наташе куда больше, чем она смогла увидеть в его глазах. Вадим прижимал ее к себе так тесно… Или это она сама к нему прижималась? Так рьяно, жадно тискал ее тело… Наталья Петровна не только впервые в жизни готова была отдаться на месте. Самое главное — она впервые в жизни почувствовала, что ее готовы взять на месте. Ее, не она! Она была желанна, нужна, необходима до потери сознания. И сама желала, жаждала, алкала. И тоже до полной потери сознания. Лишь в самый последний миг, чудом удержав себя на ногах и в уме, она отвела Влада в кабинет, где им никто не смог бы помешать.

И им в самом деле никто бы не помешал, если бы она сама не испортила все своим истерическим хохотом. Какая дура! Как она могла смеяться в ту минуту, когда они практически уже слились воедино? Когда до цели оставался не то что один шаг — один вздох, одно легкое движение рукой! Оставалось только сдернуть с него совершенно дебильные трусы, и в тот же миг он был бы весь ее, без остатка. Каждой жилкой своей, каждой клеточкой безраздельно принадлежал бы ей одной. Надолго, на века. Но она почему-то расхохоталась. Дура.

Ничего, еще не поздно все исправить. Она не станет ждать до вечера — зачем? В ее положении дорога каждая минута. Они должны сегодня же прояснить ситуацию. То есть… Ничего они не будут прояснять, они просто нагонят то, что упустили полмесяца назад. Кто бы знал, как нелегко было Наталье пережить эти две недели! Две недели мучений, страданий, неопределенности. Как она жалела о своей несдержанности! Каждую ночь ласкала свое тело, пытаясь обмануть себя, что не ее руки теребят грудь, а руки того единственного в мире мужчины, что заставил ее желать по-настоящему. Бесконечно злилась на него за эти идиотские трусы, потому что именно из-за них все сорвалось в последний момент. Пыталась заставить себя забыть то чувство, которое уже не чаяла испытать: когда тело, кажется, умирает от желания, изнывает, стонет, кричит, требует. Жажда. Настоящая жажда. Жестокая, беспощадная, жаркая. Непередаваемо страстная, мучительно-томительная, сладкая…

И в то же время до истерики боялась забыть. Забыть, каково это — чувствовать себя по-настоящему желанной тем, кого сама желаешь до потери пульса. Две недели бесконечных страданий, мучительных раздумий, колебаний: будет еще что-то, получится ли? Или лучше сконцентрировать внимание на новом объекте? В принципе, не было ничего сложного в том, чтобы место Бахарева занял следующий соискатель. Наталья Петровна с легкостью могла бы создать Вадиму совершенно невыносимые условия на работе, он бы сам в два счета уволился. А она со спокойно совестью объявила бы очередной конкурс на замещение вакантной должности своего будущего супруга. По совместительству исполняющего обязанности менеджера проектов.

Однако в конце концов пришла к выводу: не хочет она кого попало. Не хочет новых конкурсов, бесконечных поисков. Она уже нашла того, кого искала. Она нашла не Бахарева, нет. Наталья нашла мечту. Свою мечту. Того, кого она сумеет желать по-настоящему. С кем ей не придется играть страсть, изображая оргазм. Того, с которым при всем желании не сможет удержаться от сладострастного стона, даже если вокруг будет миллионная толпа. Любой соискатель — это тайна, покрытая мраком. Может, окажется фантастическим любовником и при этом образцово-показательным мужем, а может, за мужественной внешностью будет скрываться громкий пшик.