Сюзерен

Пробиться через толпу не составляло труда, потому как вестники были все поголовно уровнем до сотни, а сами инквизиторы не спешили принимать бой. Кроме, пожалуй, чертова шаолиньского монаха. Который старался подловить меня.

Метаться в толпе было сложно. Пусть большинство противников были слабы, но вот их мечи нет, я сам мог пропороть себя, наткнувшись на удачно подставленный клинок, а я этого не хотел, поэтому мне приходилось танцевать одному посреди толпы противников. Впрочем, грех жаловаться, после изучения навыка боя и значительного увеличения ловкости, я порхал среди последователей ордена словно бабочка над цветами.

Стоило противнику открыться или не дай бог оказаться спиной ко мне, как я наносил укол. И почти каждый раз это было удачно. Колотые раны стали покрывать моих противников с каждой секундой все больше и больше, и за полминуты боя, я пометил как минимум половину из всех.

Но вот усиления спали, а вокруг все также стояла толпа противников. Лишь пятеро противников лежали на песке с серьезными ранами с заявкой на скорую смерть. Хотя и их инквизиторы почти сразу вылечили, используя для этого схожую с моей способность, испускающую свет.

— Ты стал гораздо сильнее, — окинула меня взглядом Лина. — Вот только тебе это не особо помогло.

— Да ну, ты уверена? — ответил я ей. — Вас тут не меньше двадцати, будь бой один на один, я бы и мокрого места не оставил от любого из вас!

Тянуть время, единственное что я сейчас могу, тянуть время и постараться убить сильнейшего из них.

— Ты?! Любого?! Ты словно крыса бегал от меня! — взревел обиженный на меня полутролль.

— Я говорю о бое один на один, а не когда тебя прикрывает двадцатка соплежуев! — старался я не смотреть в сторону моих друзей, чтобы следившие за каждым моим движением противники, не поняли на что я рассчитываю.

— Будет тебе бой, и никто его не прервет, пока смерть не заберет одного из нас! — видимо и правда сильно на меня обиделся этот инквизитор, раз готов на смертный бой.

— Но приказ! Нам нужно доставить его к Магистру! — начала было возмущаться Ангелина, но быстро умолкла, когда мой противник повернулся к ней и дал пощечину.

— Заткнись женщина! То, что тебя повысили до инквизитора, не значит, что ты им стала! Приказ был доставить живым или мертвым, вот и доставим, труп, — после его слов, он махнул обычным воинам и те сделали три шага назад и встали в идеально ровный круг, в котором остались только я и он.

— Знаешь, мне говорили, что я не умею обращаться с женщинами, и я был с этим согласен, но ты, это просто вершина неотёсанности и грубости, — сказал я своему противнику, когда он встал напротив меня.

— Она провинилась перед орденом, а значит заслуживает такого обращения, — прорычал вставший в боевую стойку инквизитор.

— А ты и рад проявить свои тролличьи наклонности, — перехватил я клинки обратным хватом. — Смотри от злости слюной не подавись!

— Тварььь…, — бросился вперед с налившимися кровью глазами инквизитор.

Увернуться от здоровой туши, которая еще и контролирует свои движения с идеальной точностью, оказалось делом сложным, а в моем случае, невыполнимым. Я пропускал удары, а ту часть из них, что принимал на клинки мой оппонент просто игнорировал. Его тело покрывала не кожа, а шкура, которую мне не удавалось пробить.

В один момент, я пропустил удар в челюсть. Меня подкинуло вверх с такой силой, что казалось я сейчас взлечу без помощи крыльев. Но нет, не взлетел, хотя остался в сознании и даже ничего не сломал, спасибо новой способности, укрепившей мои кости.

Противник дал мне встать, он наслаждался боем, тем как он унижает меня. Под улюлюканье бойцов ордена я смог удержаться на ногах, а в руке остался всего один клинок.

В этой, казалось бы, безвыходной ситуации, я почувствовал свою слабость во всей красе. Без усиления, без активных способностей я все еще не мог противостоять обученным противникам. Пусть мои скорость, сила и реакция выросли, но этого все еще было недостаточно.

Взгляд немного плыл после удара в челюсть, но я смог оглядеться. Все те же противники, ни одного союзника. Вестники довольны и скандируют имя командира, а вот двое других явно не очень рады такому раскладу. Внутренние трения значит.

Посмотрев в глаза Ангелине, я с удивлением заметил в них сожаление, а после того, переместив взгляд ниже, я увидел, что ее руки пусты. Четок вытягивающих мою ману не было.

Так и есть, мана потихоньку восстанавливается, под эффектом выпитых последних настоек, уже пять сотен набралось.

Губы сами собой расплылись в кровавой улыбке.

— Тебе все еще смешно? — спросил, непонятно как оказавшийся инквизитором, полутролль.

— Немного, — сплюнул я сгусток крови на песок. — Подумал тут, каково было твоей матери удовлетворять тролля! Стой, подожди, а если она была тролихой, это получается… Да твой папаша был отчаянный парень! Признавайся, как оно было, бедная мать или безрассудный отец?