Сюжет для романа (Сборник научно-фантастических рассказов)

Варшавский Илья Сюжет для романа (Сборник научно-фантастических рассказов)

Илья Варшавский

Сюжет для романа

Сборник научно-фантастических рассказов

Илья Варшавский известен читателям по книгам "Молекулярное кафе", "человек, который видел антимир", "Лавка сновидений" и др.

Его интересуют моральные, этические, социальные проблемы, связанные с научным прогрессом.

В сборник включены рассказы разных лет, атакже ранее не публиковавшийся очерк "Из начатой автобиографии"

СОДЕРЖАНИЕ

Борис Стругацкий. Несколько слов об Илье Иосифовиче Варшавском

Автоматы и люди

Поединок

Молекулярное кафе

Конфликт

Старики

Сюжет для романа

В атолле

Любовь и время

Сюжет для романа

Последний кит

В Дономаге

Тараканы

Побег

Предварительные изыскания

Тревожных симптомов нет

Фиалка

Судья

Детективы

Инспектор отдела полезных ископаемых

Ограбление произойдет в полночь

Из ненапечатанного

Из начатой автобиографии

НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ ИЛЬЕ ИОСИФОВИЧЕ ВАРШАВСКОМ

Между собой мы, тогдашние молодые, называли его Дедом. Во-первых, он был заметно старше нас, а во-вторых, на морском жаргоне Дед - это стармех, а он был, как известно, специалистом по судовым двигателям.

Некоторые называли его Дедом и в глаза. Он не возражал, он скорее поощрял такую вот любовную фамильярность. Ему вообще нравилось с нами возиться, он любил встречаться с молодыми больше, чем со своими сверстниками, - он всегда был молод душой. Но любили его все - и молодые и старые.

По-моему, у него не было врагов. Более того, у него не было даже самых обыкновенных недоброжелателей. Каждый, кто попадал в сферу его обаяния, как бы автоматически становился его другом или хотя бы добрым знакомым.

Он был остроумен и доброжелателен одновременно - сочетание редкостное. Впрочем, характер его вообще был соткан из противоречий. Его мудрый, основанный на большом жизненном опыте и на знакомстве с человеческой историей скептицизм по поводу прошлого, настоящего и будущего замечательно сочетался у него с удивительно радостным и солнечным мироощущением. Он был великим пессимистом и великим оптимистом одновременно. (Он любил слушать, рассказывать и придумывать анекдоты и частенько повторял знаменитое: "Хуже, говорите, быть не может? Экий вы, однако, пессимист. Уверяю вас: может быть и хуже, гораздо хуже!")

Он появился среди фантастов поколения 60-х в одночасье, вдруг, уже готовым, зрелым, умелым и оригинальным писателем со своим языком, со своей темой, со своей неповторимой и единственной манерой. Это было время, когда у нас почти ничего еще не было известно ни о Брэдбери, ни об Азимове, ни о Шекли. А он возник среди нас с папкой, набитой множеством двух-трехстраничных рассказов на тонкой папиросной бумаге, и в этих рассказиках оказался целый мир - и забавные его роботы, так похожие на глупых и добрых людей, и люди, жестокие и беспощадные, как злобные машины, и неведомые планеты, населенные удивительными и смешными существами, и невеселое будущее, странное и неожиданное, как сама наша жизнь...

В начале 60-х в Ленинград приехал Станислав Лем. Ему дали прочитать папку тогда еще не опубликованных рассказов Ильи Иосифовича. На другой день он сказал: "Никогда не думал, что в одной папке может уместиться вся западная фантастика". Это было тем более приятно слышать, что пан Станислав уже славился не только как замечательный фантаст, но и как выдающийся знаток англоязычной фантастики.

Я не знаю, сколько всего рассказов написал Илья Иосифович за свою жизнь. Может быть, сотню, а может быть, и больше. Среди них есть замечательные, теперь уже классические, без всякой скидки - мирового класса. А слабых нет совсем. Илья Иосифович не писал слабых рассказов.

Каждый его рассказ, даже проходной, был миниатюрным мысленным экспериментом, пристальным и внимательным взглядом, проникающим в хитросплетения нашего интересного мира, неожиданным изыском мудрого и веселого воображения.

И все же я рискну утверждать, что лучшей своей вещи Илья Иосифович так и не написал. Он готовился к ней, он мучился ею, он ждал ее, не раз он говорил мне: "Надоело это все - все эти смехохушки (он употреблял словцо значительно более энергичное и емкое). Хочется сделать что-нибудь настоящее, сильное..." Он считал ненастоящими и недостаточно сильными свои последние рассказы, которыми зачитывались и стар и млад. Которые принесли ему всесоюзную да и европейскую славу!.. Я, помнится, не соглашался с ним, пытался спорить, но при этом понимал, что мастеру всегда виднее. Истинный Мастер всегда недоволен собой, и Мастер всегда прав. Он искал новые пути, но не успел найти их. Не успел.

Лучше всего сказал о нем один человек, к литературе, в общем-то, имевший отношение скорее всего косвенное.

Узнав, что я только что с похорон, он, помню, переменился в лице и проговорил: "Да, такой писатель у нас теперь не скоро появится".