Сюжет и смысл

Раздел «Под знаком „Изоса“» открывается знаменательным авторским определением этой категории: Изос – «значит просто „равный“, „подобный“, „такой же как“. „Изос“ – та сфера духа, которая говорит о необходимости общения, о невозможности общения вне уподобления общающихся друг другу» (С. 100).

Ю. С. Степанов открывает раздел фундаментальным утверждением о том, что искусство формирует вторую, или другую, реальность и устанавливает отношения подобия между первой реальностью и второй, поэтому искусство и является «изосом». Но это диалогическое уподобление, а значит, одновременно и расподобление. Однако уподобление, которое в то же время расподобление, это те же наши со- и противоположение как конструктивная основа сюжетосложения. Получается, что в ключевом степановском концепте искусства – изосе – имманентно заложена и категория сюжетности как поэтики смыслообразования, как художественного, так и нехудожественного, но обнаруживающего смысловой потенциал художественного.

Вот еще одно рассуждение автора, совсем иное, но равно подводящее читателя к идее сюжетности: «Словесность – это некоторый процесс, хотя бы и на сравнительно небольшом отрезке, поскольку этот процесс ветвится, пересекается внутри себя» (С. 100). Точки ветвления и пересечения текста – это и есть точки сюжетного смыслопорождения.

Автор видит в этом дискурсивную трудность, сложность. «Мы, – пишет Ю. С. Степанов, – изымаем, „вырезаем“ какой-либо кусок соответствующего текста, превращаем его на данный момент в новую небольшую статью, меньшего объема, чем объем основного раздела, и рассматриваем его, насколько потребуется, вплоть до деталек, после чего возвращаемся к „стволовой“ линии» (С. 100). На самом деле автор только усиливает, развивает плотность и мощность сюжета, поскольку уже своей, авторской волей распределяет пропорции текста и саму меру распределения смысла в произведении. Следующая цитата, на наш взгляд, также отвечает осознанию автором принципа сюжетопостроения как принципа интуитивно-смыслового («естественного», для автора) со- и противоположения изотем: «Мы подчеркиваем: в логической мотивировке нет необходимости. Необходима естественная последовательность текста. Одна тема – все-таки в каком-то смысле доминирующая, притягивает, вбирает другие, меньшие темы» (С. 106).

В десятом параграфе третьего раздела автор окончательно и полно раскрывает принцип сюжетной поэтики своей книги. Вот он цитирует Н. М. Махова, в работе «Скульптура Ф. С. Голубковой. Онтология и мистика художественного метода. Новые аспекты изучения времени и творчества» (Новое время. М., 2000) пишущего о Филонове, который «первым ввел в русскую традицию модернизма монтажно-симультанную схему построения», – и добавляет самую существенную деталь: «Так строится и наш этот текст о „Воображаемой словесности“ (С. 111). Ниже Ю. С. Степанов проясняет свой подход, снова обращаясь к творчеству Филонова: „Филонов дробит зрительное поле на части, каждая часть отграничена (и даже обведена) кусочком, эллипсом, контуром неправильной формы как попало, лишь бы отдельно от других соседних. Но они именно соседние, контактирующие, соприкасающиеся, не растворенные, но зато хорошо видны выделенные – отдельные! – части…“ (С. 111).

В идее „монтажно-симультанного принципа“ построения текста заключено конструктивное противоречие, т. е. такое, которое движет, развивает текст. Монтаж всегда осознан автором, и вместе с тем он симультанен, интуитивно осязаем авторским – уже не сознанием, а его творческим гением, творческим сердцебиением и порывом – в манделыптамовском смысле этого слова (заметим, что концепту „порывообразование“ О. Мандельштама Ю. С. Степанов посвящает отдельный параграф на с. 108 книги). И далее: „Прошли те времена, когда пишущий автор „знал всё“ о своем герое и о своем „тексте“. Здесь он „не знает об этом ничего““ (С. 112). В этом высказывании вновь заключена мысль о сюжете книги, – сюжете, который строится в известной мере спонтанно, по принципу „монтажно-симультанного построения“.