Сюжеты Ельцинской эпохи

Если же повторять все иноязычные (пусть даже и близкоязычные) топонимы и самоназвания, штурмующие русский язык по той причине, что представители бывшей «семьи народов» хотят отомстить бывшему «главе семьи», то надо еще признать родными такие слова, как «Кыргызстан», «Алматы», «Башкортостан» и т. д.

Венцом артикуляционных экспериментов над родным языком должно стать слово «Хальмг-Тангч». Это Калмыкия. Однажды один из руководителей российского государства оконфузился: хотел для пущего протокола выговорить «Хальмг-Тангч», да не смог. Так может, и не надо было?

…Конечно, на самом деле главные дикторы «Дон-ТР» говорят по-русски во сто крат грамотнее, чем любой из журналистов «Города N». И эта статья — не брюзжание по поводу «чистоты языка». Новые лексические заимствования — не столько речевой феномен, сколько примета состояния духа.

Совершенно очевидно, что СССР развалился не от гонки вооружений, а от резинки типа «бабль-гам», от красоты джинсов «Ливайс», от замечательных песен ансамбля «Битлз». Советские идеологи не смогли ничего противопоставить ни бабль-гаму, ни битлам, ни ливайсам.

Нечто подобное — как и положено, в форме фарса — повторяется в последние годы. Только если раньше поклонились Западу, что выражалось в большом количестве американизмов и прочих романо-германских заимствований, то теперь агентами влияния оказываются слова «Ичкерия», «Хальмг-Тангч», «Тыва» и т. д. Возможно, это тоже проявление каких-то массовых комплексов российской интеллигенции: как бы испытывая вину за империализм прошлого, россияне готовы делать культурные уступки в межнациональном общении и коверкать родной язык.

Казалось бы, пустяк: ну, участились случаи употребления нерусских самоназваний, ну, участились случаи употребления предложно-падежных форм, учитывающих инокультурные претензии… Все это незаметно простому наблюдению. Но в массе своей эти маленькие культурные влияния сковывают морально-волевой потенциал новой российской государственности.

Плохо не то, что эти влияния есть. Они и должны быть. Плохо то, что россиянам не всегда хватает гражданской воли воспротивиться этим влияниям. <…>

Возможно, наши дидактические светила, опираясь на тезис об изменении языка в соответствии с социальными реалиями, скоро окончательно признают: правильно говорить «в Украине», а не «на Украине». Видимо, вариант «на Украине» будет признан простонародным, а «в Украине» — литературным, то есть образцовым. Однако, может быть, здесь стоит руководствоваться не только лингвистическими, но и патриотическими соображениями? Право же, «простонародный» вариант в данном случае лучше, потому что «простой народ», который имеется в виду, — это народ, родивший русский язык.

Дикторы центрального телевидения, кстати, болезнью заимствований давно переболели. Было время при Горбачеве, они тоже упражнялись в произношении «Молдова» и «Кыргызстан». Но сейчас среди профессионалов существует негласная конвенция: говорим по-русски. Пару лет назад в связи с той самой «Беларусью», заполонившей нашу речь, корректоры «Города N» провели производственное совещание и постановили: пишем по-русски — «Белоруссия».

Конечно, в случае с «Тринидад и Тобаго» не отвертишься, придется пользоваться туземным названием, но если есть эквивалентные русские названия, то пусть они охраняют в наших статьях нашу великую культуру.

Будущее России зависит вовсе не от собираемости налогов. Приметы возрождения России будут следующие. <…> Российские хоккеисты будут, стиснув оставшиеся зубы, громить соперника затем и только затем, чтобы над пьедесталом выше всех взвился флаг нашей Родины. Жалостливая российская интеллигенция пожалеет родную культуру, а не чужую, и выступит в защиту родного языка так же горячо, как она выступает порой против статей, подобных этой. Журналисты, политики, а вслед за ними и все русскоязычные россияне станут говорить «Белоруссия», «Киргизия», «Тува»… И вот сразу после этого, на следующий день, самым великолепным образом начнут собираться налоги.

А белорусов мы все равно любим. Потому что — а как же их не любить?[24]

Июнь 1997 года.

Как я стал депутатом Опыт журналиста, избранного в городскую Думу. 1997 г

1997