Сюжеты Ельцинской эпохи

Меня пытались превратить в мальчишку на побегушках, чтобы бегал согласовывать каждое решение. Я категорически отказался. Доверила нам партия заниматься этой работой — и мы будем выполнять; вы критикуйте, помогайте, но не вмешивайтесь. На этой почве я имел немало конфликтов. Был такой случай на бюро, когда меня так два часа отчитывали — любой слабонервный человек не выдержал бы. Тогда меня обязывали, чтобы я вошел в состав партийной группы депутатов облсовета, вел линию партии. Я им объяснил, что в партии с 1964 года, но как председатель облсовета при развивающейся многопартийности должен быть вне давления любых партийных формирований. Так я и не дал согласия и в состав этой группы не вошел. К тому же это унижало бы в то время авторитет партии. Мы работали вдвоем с предисполкома Бородаевым, у нас были несогласия, мы закрывали двери, между собой сражались, но выходили с единым взглядом Советов и исполкома.

1992 год. Леонид Иванченко выступает на малом Совете облсовета.

Говорю это я не ради лицемерия. Я сохранил все свои убеждения, в партию вступил осознанно, партбилет предательски не бросил. Великолепно вижу все те пороки, которые привели партию к такому положению. Как мог, боролся с ними, высказывал в ЦК свое мнение. Много контактировал в то время с Зюгановым — он очень трезвый, подготовленный человек, с другими — с людьми, которые предвидели кризис. Я был одним из тех, с кем они сверяли свои взгляды. Наша позиция в одном была сходна: если бы тогда Горбачев, Яковлев и вся эта компания, которая мнила себя демократами, услышали трезвые размышления — ни партия наша не оказалась бы в таком положении, ни общество. Тогда многое надо было менять, по-здоровому перестраивать. Я готов был высказать эти позиции на 28-м съезде, но не довелось выступить, говорил об этом в кулуарах. Меня наша делегация ростовская (их было 90 человек) выдвигала в состав ЦК, я категорически отказался. Все голосования я голосовал против Горбачева. Я его знаю с 1980 года, когда пришлось заниматься программой «Дон», он был секретарем ЦК; он вызывал у меня определенное отвращение, я видел, к чему он ведет. Считаю, что он должен быть объектом суда общества и истории.

N: — В какой стадии сейчас находится разбирательство вашего дела, связанное с путчем?

Л.И.: — После постановления Президиума ВС от 23 августа 1991 года много было следственной работы. Те обвинения, которые мне были инкриминированы постановлением Президиума ВС, — ни один тезис ни на одном уровне никто нигде не подтвердил. Инкриминировалось мне вот что; за поддержку антиконституционной деятельности т. н. ГКЧП, нарушение Конституции, законов РСФСР, невыполнение указов президента, направленных на пресечение государственного переворота, освободить от должности председателя Ростовского областного Совета. Я обращался к Хасбулатову и Филатову с требованиями доказать эти обвинения, предъявить перечень статей или положений Конституции РСФСР, законов РСФСР, указов президента, которые мной были нарушены или не выполнены. Несмотря на право, данное мне законом о статусе народного депутата, мне никто ни одной бумаги не дал, ни одного аргумента не привел.

Шесть раз показания давал в прокуратуре, в декабре прошлого года она прекратила возбужденное против меня уголовное дело из-за отсутствия состава преступления.

Я провел свое расследование. В кабинетах Верховного Совета нашел фискальные доносы Зубкова, моих коллег — депутатов РСФСР Мостового, Мягких, Погорелова, Сидоренко, Тарасова, убеждавших президента и Верховный Совет в преступности действий Иванченко. У меня есть на руках заключение юридического отдела ВС, где написано, что вопрос об освобождении председателя областного Совета от обязанностей вправе решать только сам областной Совет, в крайнем случае Верховный Совет, но не его Президиум.[1]

Чтобы как-то смыть допущенное бесправие, Президиум ВС б июля <1992 года> принял простое решение: считать то постановление от 23 августа 1991 года утратившим силу. Как будто ошибочно списали пару ненужных рукавиц. Для режиссеров послеавгустовского разбирательства ГКЧП был поводом. Истинная причина — в инакомыслии по отношению к той политике, которую они ведут.

И вот с 4 сентября прошлого года по сегодняшний день не могу согласиться с безосновательными обвинениями для себя. У меня есть семья, у меня есть друзья, я достаточно известная личность в области — и согласиться с тем, что я был преступником, у меня нет оснований. И я борюсь.

Я добивался все время только одного. Меня избрала председателем сессия облсовета. Только она вправе принять любое решение. Вот что вывело меня на сессию 5 декабря прошлого года. Депутаты своим голосованием фактически подтвердили мои права.[2] Все ждали, что я пройду, сяду в президиум и буду продолжать работу.