Сюжеты Ельцинской эпохи

Протест — главная идеология современной политики. Даже Ельцин победил благодаря тому, что Чубайс и Филатов нашли для него удачную форму протеста — протест против возвращения мрачных коммунистических времен. После президентских выборов протестность привела к такой маргинализации массового сознания, что из народа начисто вытравились какие-либо представления о необходимости политического конструктива. Злоба возобладала над верой.

Новый политический пейзаж

С тем приблизился конец биполярного противостояния коммунистов и демократов. Демократы, для которых протест (против КПСС) тоже некогда был мобилизующим фактором, легко перешли в лагерь недовольных. Да и власть, составлявшая с ними праволиберальный союз, со своей стороны предала демократов, избрав ориентацию на консерватизм не политического, а номенклатурного толка.

Политические краски перемешались. В нынешнем политическом споре привлечь голоса можно только за счет все более и более радикальных протестных поливов. Этакая протестная возгонка. В этих условиях сдает свои позиции и КПРФ, ставшая системной оппозицией и переставшая быть оппозицией. В сытом Зюганове маловато протестной символики, он не излучает протестную энергию, как бы лоб ни морщил.

Совершенно логично появляется новая политическая сила, выражающая протест не по классовому, а по национальному признаку. Очень точное понятие национал-социализм. Националисты объясняют плохое качество своей жизни не классовыми, а национальными причинами.

Националисты тем более активно наращивают свой политический потенциал еще и потому, что здравомыслящая часть общества тоже жаждет национального самосознания и ищет формы идентификации государства в державных и культурно-империалистических образцах СССР и царской России. К тому располагают и внешнеполитическая ситуация, и внутренний разлад. Россия ищет свою самость на всех этажах национального самоопределения.

Выборы 1999–2001 годов

Сопоставив тенденции в перекраивании политического пространства, можно предположи основные черты предстоящего выборного сабантуя 1999–2001 годов. Во-первых, понятно, что поле работающих политических идей сужается вокруг идеи протеста. Некогда демократия наглядно и очевидно отличалась от коммунизма. Чем же отличаются друг от друга разные оттенки национал-патриотизма — народу будет трудно понять. В этих условиях участникам выборов понадобятся более тонкие технологии, более серьезные затраты материальных ресурсов для ограничения своего оттенка предвыборной идеи от конкурирующего. По этой же причине возрастет иррациональность предвыборной символики — смыслы будут замещены яркими образами.[15]

Во-вторых, противостояние демократов и коммунистов не будет больше осевым. И те, и другие найдут свои интерпретации протеста и будут по-своему упражняться в охаивании существующего порядка вещей. Но лучше и тех, и других это «тотальное плохо» смогут «объяснить» политики, использующие национальную и националистическую протестную риторику. Протестная энергия с националистской окраской мобилизует больше людей, чем коммунистический или демократический протест. Дело в том, что протест, который используют социалисты и левые вообще, требует все более и более ярких образов, все более мощной стабилизующей энергии. А национальные различия изначально имеют больший потенциал энергии, чем классовые. Национальные претензии ближе к животной природе человека, чем классовые. (Поэтому, кстати, социальный протест, который никак не находит удовлетворения своих требований, рано или поздно скатывается к бытовому фашизму.)

Новые выборы пройдут под знаком поиска россиянами своей национальной и государственнической идентичности. Диапазон политических идей, обеспечивающих эту идентификацию, неширок. Но его крайности все-таки разнятся по степени политического конструктива. На одном полюсе — откровенный фашизм. На другом — праволиберальный консерватизм государственнического толка, предполагающий возрождение российской державности на демократической основе.

Сентябрь 1998 года.

Грозят ли Ростову «грязные» технологии? К думским выборам 1999 г

1999