Сюжеты Ельцинской эпохи

В советские времена Геленджик принимал в сезон 1,5–2 млн курортников. Сейчас за сезон приезжает до полумиллиона отдыхающих. Но мэр считает, что государство оправится от экономического кризиса, люди начнут отдыхать, курорты станут привлекательны для инвестиций.[16] С хозяйственной точки зрения задача ставится так: расширить на несколько месяцев рамки курортного сезона. Только это увеличит бюджет города в несколько раз.

А пока жители Геленджика должны восстановить то, что осталось от прежних времен (200 здравниц и 23 санатория), пустить о своем курорте добрую славу. Главная же задача — очистить город от мусора. Новый мэр подошел к мусорному вопросу радикально. Он дал всем жителям и предприятиям десять дней на очистку своих территорий. В эти десять дней утилизация мусора и городские мусоровозы работали бесплатно. После этого всех, кто не очистил свою территорию стала нещадно преследовать специальная комиссия, представители которой контролировали каждый квадрат города. Административные штрафы возросли в десятки раз.

Результат удивителен. Курортников встретил вполне опрятный город.

Но главная заслуга мэра не в хозяйственной жесткости, а в мобилизации населения. Все горожане, издавна промышляющие курортным обслуживанием, поверили энтузиазму нового мэра и добровольно включились в возрождение курорта Пресса регулярно пишет об уборке мусора и подготовке курортной инфраструктуры. Возрожден народный контроль, который подмечает все, вплоть до неправильной парковки автомобилей, и тут же сообщает в исполнительные.

Поразительные перемены произошли с менталитетом жителей. В советские времена повариха в пансионате орала на запоздавшего на обед отдыхающего. Теперь весь персонал чудо как обходителен. Хочется сказать «как на Западе», но нет — лучше, чем на Западе. И это не то что корыстное отношение официанта к богатому клиенту. Душевнее.

Геленджикчане, как заявил мэр, поняли и приняли, что судьба города судьба — это курорт. Местные жители привечают курортника, даже если он не является их непосредственным клиентом, искренне и по-доброму. Не верится даже, что все это в озлобленной своими бедами России.

Геленджикские курорты еще местами развалены — ржавеют пляжные конструкции советских времен, местами побережье захламлено. Но то там, то здесь искрит сварка, значительная часть местного населения занята на восстановительных работах. От этого тоже веет каким-то оптимизмом.

Удивительно, как все это сочетается со стяжательскими, в общем-то, настроениями — они ведь хотят заработать. Есть, конечно, и жлобство, но доля обходительности в курортном бизнесе резко повысилась. В Архипо-Осиповке мать и дочь держат припляжную пельменную. Понятно — они работают за деньги, но как душевно привечают они своими пельменями! Таких примеров много. Оказывается, как-то можно сочетать новые экономические отношения с традиционной российской душевностью.

Апофеозом душевного подъема геленджикчан стали фестиваль и карнавал. По словам мэра, 80 % (!) предприятий приняли участие в организации праздника. Население не стало сторонним зрителем, жаждущим от власти удовольствии, как это бывает на наш День города, а само постаралось доставить удовольствие себе и приезжим. Каждая продавщица торговой палатки соорудила себе что-нибудь этакое, соответствующее карнавальной атмосфере. На главной площади сплясали и спели, наверное, все дети Геленджика. В карнавальные костюмы обрядились не только художественные коллективы, но и все, ко хоть сколько-нибудь не чурается веселья.

Ночью 12 июня началось само карнавальное шествие. Чуть ли не каждое предприятие выставило свою карнавальную группу. Поначалу центральные улицы не могли справиться с толпами народа, но потом толпа растеклась по более просторной набережной, и карнавальные группы свернули туда и бродили еще полночи под огнями фейерверков.

Бразилия — не Бразилия, но в России такое трудно увидеть. И что примечательно — живая самодеятельность, кто во что горазд. Труппы, проезжавшие на грузовиках и проходившие своим ходом, использовали самые разнообразные мотивы — от сказочных до тюремно-уголовных. Лишь бы было весело.

Больше всего повеселила карнавальная группа «пожарники волокут свою машину на пожар». Один из огнеборцев, полуголый, в огромной медной каске словно бурлак тащил пожарную машину на лохматом канате, качаясь на ширину всей дороги. При этом он орал, чтобы ему налили, «а то тяжело». Судя по искренним его шатаниям, ему налили не раз. Но с ролью он справлялся честно, позади пожарки мотылялся еще один и поливал народ из конусного пожарного ведра. Замыкал процессию третий пожарник, в сапогах, в женском платье отплясывающий какой-то канкан под гармошку. Все трое, судя по всему, были изрядно навеселе — по-честному, по-карнавальному. И несмотря на то, что сама их пожарная машина была единственной, которую никак не украсили, их представление было самым веселым. И над собой посмеялись, и народ распотешили.