Сиваш

Вчера Кадилов от имени генерала послал телеграмму в Алушту, пригласил в Джанкой полковника Протопопова, сподвижника Орлова. Протопопов пытался бежать, но подчиненные перехватили его и привезли сюда. Орловцы идут на мировую с генералом. Яша стал действовать хитростью. Приезжал адъютант от Деникина из Новороссийска. В орловское дело вмешался и деникинский штаб. Обласкали капитана, два штаба уговаривали — и доконали. Подчинившись Слащеву, Орлов со своим полком сегодня утром выступил из Ялты, идет по дороге на Симферополь. Полку приказано ехать сюда, в Джанкой, и дальше спешно следовать на позиции. Завтра Олег увидит орловский полк, убедится.

Олег не хотел верить этому, смущенно бормотал:

— Что ж это он… Видимо, неправда это…

Но действительно, утром из Симферополя прибыл эшелон. За пассажирскими вагонами на платформах орудия, повозки, имущество, лошади. Это прибыл полк капитана Орлова. Все говорили об Орлове, хотя сам он не показывался, в штабной вагон к Слащеву не ходил… Полк такой же, как и все полки. Выгрузился, съел суп и кашу с мясом и сейчас же, пешим порядком, отправился на Перекоп. Письмо в карманчике мешало Олегу. Но теперь уже из упрямства, капризничая, сохранял его. С этим письмом в карманчике он чувствовал себя самостоятельным и смелым… Проводив глазами уходящую колонну орловцев, Олег сказал Кадилову:

— Дня три еще подержу письмо. Обещаю — не более трех суток. Бог троицу любит…

Будто знал Олег, что ненадолго помирились Орлов И Слащев, всего лишь на несколько часов.

Капитан Орлов с полком дошел до Воинки — недалеко от Юшуни, от фронта. Оттуда вдруг телеграмма… Кадилов тотчас принес ее генералу Слащеву. Орлов требовал прекратить расследование по поводу истраченных им казенных сумм. Через три минуты после получения телеграммы последовал слащевский приказ Орлову: сдать полк командиру пехотной дивизии в Воинке и явиться в Джанкой, в штаб корпуса.

— Вот как повернулось, Оля, — в некоторой растерянности шептал Кадилов вечером в вагоне. — Только что получили сообщение от командира дивизии из Воинки: Орлов ушел… Яша в бешенстве. Чуть ли не стукался головой об стенку. Послал летчиков сверху следить за полком…

4

Два месяца назад, зимой, стремительно отъехав от привокзальной площади с повешенными в Джанкое, Матвей попал на самую короткую дорогу к Перекопу и Сивашу. Домой, домой, скорее на свою сторону, пока не придвинулся фронт и дорога еще открыта. Возможно, красные уже вошли в Крым и идут навстречу. Это хорошо. Но если они остановились на Сиваше, то беда — домой не попасть. Гнал коней, пар валил от них, кнут растрепал, на мерзлых буграх порастряс всю солому из брички — скакал как на пожар. Но вот, замучив животных, влетел на базарную площадь в Армянске. Поздно! Белые отряды на шляху, никого не пускают за вал… Там стрельба… Хоть рычи, хоть камень грызи — в двух шагах своя хата, но не попасть в нее. Опять дочки остались одни, теперь и без лошади, и без брички.

Не один он — человек пятьдесят мужиков-возчиков мотались с подводами по городу. Иные, остановившись, разводили руками. Рванулись было в сторону берега — подождать на хуторах пути по сивашскому дну, но налетели с плетками, с карабинами верхоконные:

— А ну, дубье, поезжай за нами!

Всех угнали на военные перевозки.

Криком, матом, кулаками — а то и револьвер вон из кобуры — разные начальники отбивали друг у друга или перекупали подводы. Иной начальник перехватывал обманом, другой сам уступал по дружбе после выпивки и хабара. Матвея с лошадьми отдавали за полбутылки спирта, за пару сапог, один раз, паразиты, даже за селедку.

Широкими степными кругами Матвея с бричкой и лошадьми относило все дальше от Сиваша, от хаты и дочек. Ни отдыха, ни срока. То овес со станции возить по селам — там конница, то патроны, то снаряды. Подводы тащились и тащились по степи, в пыли. Мужики ночевали в сараях, в бричках. Ешь что хочешь, хоть сено. Когда возили фураж для военных лошадей, бывали сыты — жарили ячмень.

Однажды рано утром — мартовское солнце еще не грело — семь подвод с пиленым камнем выехали с хутора на Воинку. Только-только выкатились на шлях — навстречу верхоконные с офицером. Пропустили груженые повозки. На передней конвойный солдат отдал офицеру честь. Благополучно разминулись, глядь — идет пехотная колонна. Впереди три офицера на лошадях. Один — крупный, суровый, слегка сутулый… «Могущественный», — подумал Матвей. В уши ударил резкий стук копыт по твердой земле. Солдаты, в строю, с винтовками, с мешками за плечами, шли быстро, будто удирали.

Суровый офицер поглядел на Матвея и его лошадей, скользнул глазами по обозу с камнем и что-то сказал ехавшим с ним офицерам.

«Сейчас что-то будет, — подумал Матвей, — вроде как приехали». И верно. Несколько солдат оторвались от колонны, встали на дороге, не пускают. Один из офицеров рванул коня к обозу.

— Стой! Сбрасывай! Поворачивай!

Конвойный солдат всполошился.

— Господин офицер, позвольте узнать, чье будет распоряжение, как сказать господину…

Офицер крикнул:

— Командира полка Орлова распоряжение, дурья голова!