Сизые зрачки зла

– Рад стараться, ваше императорское величество, – отчеканил Чернышев. В душе он ликовал. Все-таки военное министерство отойдет ему! Теперь, накопав побольше негативных фактов, надо охаять работу предшественника и предложить действенные меры. Ну, уж это ему – раз плюнуть. Хорошо говорить и писать отменные доклады он научился еще в Париже, не зря даже император Наполеон считал любовника своей сестры достойным собеседником.

«Вот дело и сдвинулось с мертвой точки…» – мысленно поздравил он себя.

Судьба смилостивилась: одно из его заветных желаний исполнилось. Теперь второе! Лучше всего и майорат, и наследство девчонок Чернышевых, ну и графский титул, конечно. Сейчас, когда удача сама шла в руки, оставалось только не оплошать, поворачиваться порасторопнее…

Однако не все было так просто. Полз упорный слушок, что императрица-мать со своим старческим немецким скопидомством всячески противится раздачам из казны. Надо признать, что аргументы у нее имелись весомые: забрав из покоренной Франции все, что ему понравилось во дворцах Наполеона, покойный император Александр перестал считать российские богатства, щедрой рукой раздавал из казны имения, крестьян и деньги. Мария Федоровна рвалась прекратить этот золотой дождь, но на старшего сына влияния не имела, зато теперь она собиралась отыграться сразу за все. Вдруг не отдаст и майорат графа Захара? А на состояние сестриц Чернышевых Александр Иванович мог претендовать лишь как их опекун.

«Получу в свое распоряжение их деньги, а там посмотрим, – решил он. – Девушки – существа хрупкие…»

Просчитывая следующие шаги, Чернышев задумался. Как?.. Как все это выкрутить? Что ни прикинь – везде вставали препятствия. Наконец он пришел к выводу, что один с этим делом все равно не справится. Срочно требовался преданный и небрезгливый помощник.

Вернувшись с допросов в Петропавловской крепости, генерал Бенкедорф нашел в кабинете послание от своей сестры. Жена предупредила его, что письмо принес матрос с прибывшего из Лондона корабля. Тот отдал конверт лично ей в руки, предварительно уверившись, что она – хозяйка дома и супруга адресата. Александр Христофорович сообразил, что его мудрая сестрица решила не рисковать, пользуясь услугами дипломатической почты, а раз так, то в письме содержится нечто, не предназначенное для чужих глаз.

Он вскрыл конверт и углубился в чтение. Долли, не церемонясь, с первых же строк писала о деле, но в письме не нашлось никакой секретной информации, зато нотаций имелось в избытке. Младшая сестра поучала его, как следует жить!

– Ну и ну, кем же она себя возомнила? – в крайнем раздражении воскликнул Александр Христофорович, отбрасывая письмо. – Да где это видано, чтобы баба учила боевого генерала?!

Поскольку Бенкендорф находился в своем еще полупустом кабинете один, то ответа он не получил, но риторический вопрос ослабил раздражение и позволил ему спокойнее посмотреть на вещи. Следовало признать, что Долли всегда считалась в семье самой умной. Эта женщина могла обвести вокруг пальца любого, а уж родных и подавно, но и не было случая, чтобы она не помогла ему делом или советом, и раз соизволила написать брату это конфиденциальное письмо, значит, считала дело достаточно важным.

Бенкендорф решил еще раз перечитать послание. Летящий почерк его деятельной сестрицы уместил все нравоучения в три абзаца:

«Дорогой мой! До меня доходят очень тревожные вести о твоих делах и твоем поведении. Прошу тебя, не повторяй прежних ошибок. Если ты не смог извлечь уроков из своих провалов, позволь это сделать мне.

Прежний государь тебя откровенно не любил, мы понимаем это оба, но я, в отличие от тебя, знаю и причину его неприязни. Мой дорогой, ты – отчаянный храбрец, но утонченность ума и привычка к интригам тебе не свойственны. Не нужно опять лезть с предложениями, не нужно картинных прыжков во время наводнения, не нужно выпячиваться и суетиться! Это не твоя стихия, ты проиграешь любому более-менее искусному интригану.