Сизый нос

Видимо, будучи в забытье, раненый Джузеппе выболтал много лишнего. Во всяком случае, очнувшись, он обнаружил себя не в обычной больнице, а в каком-то странном госпитале, подозрительно напоминающем некоторыми аспектами его прежний секретный институт. Убедившись, что он способен членораздельно отвечать на вопросы, его начали посещать весьма корректные, но на редкость въедливые посетители, постепенно выудившие из него все подробности его приключений, начиная со злополучного вечера, испорченного отвратительными спагетти из вендингового автомата и заканчивая схваткой с рвущимися за Николой пришельцами. Периодически его возили на процедуры, которые, по словам врачей, должны были ускорить его выздоровление. Такие аппараты он видел впервые, но тем не менее, всё это было похоже скорее не на лечение, а на сканирование каждого сантиметра его тела, словно они пытались найти какое-то отличие Джузеппе от остальных людей. И снова вопросы, вопросы, вопросы. Как ни странно, собеседники вовсе не считали его сошедшим с ума самозванцем. Казалось бы, какая-такая обезлюдевшая планета после катастрофы, устроенной вероломными пришельцами из другой реальности? Кругом всё, как было – жизнь кипит, ничего не случилось, а нелепому выдумщику самое место в дурдоме. Оказалось, что нет, и это стало для него открытием. Как ни удивительно, но непонятно откуда эти ребята многое знали, хотя в рассказах Джузеппе их все время что-то не устраивало. Явно были какие-то расхождения между его рассказом и тем, что считали истиной они. В конце концов, излеченного от раны несостоявшегося тайного агента в один прекрасный день вызвали к некому человеку начальственного вида, который и объяснил ему, что ничего подобного с ним никогда не было, никого из прошлой жизни разыскивать ему не надо, и это не обсуждается. И вообще, ему нашли прекрасную работу по специальности в маленьком городке на границе с Германскими Землями.

Так он оказался в Научном центре Загорски, маленького старинного городка, неоригинально названного по начинавшимся прямо за ним предгорьям Карпат. Народ здешний был прост и безыскусен, являл собой традиционное для пограничных областей смешение славянской и германской культур, что немало отражалось и в бытовом языке. Столичный житель Джузеппе иногда даже терялся от местных речевых оборотов, оказываясь за пределами стен Научного центра. Тематика работы ему оказалась вполне знакома – дальняя космическая связь, из-за чего, собственно, центр и размещался подальше от больших городов и предприятий, засоряющих пространство ненужными помехами. А уж огромные антенны дальней связи находились еще выше, на вершине одной из гор. Без особого удивления Джузеппе обнаружил в центре некий сектор без названия, куда пускали лишь по особым пропускам. Опять какие-то военные разработки, всё, как и раньше. Он взялся за порученную работу, стараясь загрузить себя как можно больше и не вспоминать события предыдущего года, проведенного им, по сути, неизвестно когда и где. По выходным он бродил по городку, гулял в предгорьях, пробовал сытную местную кухню в трактирах, запивая неизменным светлым пивом или ротвейном. Жизнь шла тихо и спокойно, ни о каких чрезвычайных событиях не было слышно, словно наступила долгожданная эра созидания и мирного труда. И все бы хорошо, но со временем Джузеппе стал замечать некую странность, произошедшую, по-видимому, с ним самим. Мир казался ему пресным и блеклым, словно он смотрел на него сквозь мутное запыленное стекло. Краски рассветов и закатов, запахи, вкус пищи были приглушенными, несмотря на все его попытки себя растормошить. Какое-то время он осторожно пытался выяснить, чувствует ли то же самое кто-то другой, но со временем махнул рукой. Во всяком случае, Вернер, его новый друг, если можно было его так назвать, ничего подобного не ощущал. Хотя и доложил куда следует, без сомнения. Собственно, дружить ни с каким Вернером Джузеппе не собирался, но тот так старался все время попадаться невзначай на глаза, помогать, принимать участие во всем, что он делает, что проще было принять эту игру как есть, чем получить в соглядатаи кого-нибудь похитрее. Не исключался и вариант, что слежка была на каком-то совсем другом уровне, а Вернер был лишь результатом местной самодеятельности, желавшей блеснуть результатами перед центром, или просто отвлекал на себя внимание, пока другие старались. Но и поднадоел за прошедшее время немало, появляясь именно тогда, когда Джузеппе больше всего хотелось побыть одному. Словно дьявол ему подсказывал: «Давай, давай! Именно сейчас ты нужен меньше всего! Звони, беги! Не теряй ни минуты!» К счастью, сейчас он валялся с жестокой простудой и компанию в горном походе составить не смог.

– Verpiss dich, Werner! – пробормотал Джузеппе местное ругательство и поправил прутиком начинавший разваливаться костер.

Вокруг уже сгустилась плотная, буквально осязаемая темнота, среди которой существовали лишь костер, Джузеппе на раскладном стуле и освещенный край палатки. Остальной мир исчез.