Скабинея

В отличие от своего друга, Василий учился легко, отлично, его хвалили преподаватели, отмечая его цепкий ум. Ему было всё интересно, он с жадностью впитывал знания, а так как у него была хорошая память, он мог сразу повторить без запинки преподавателям всё, что они говорили на лекциях. Денис учился с ленцой, стоило ему только посмотреть в окно, сразу его мысли улетали из аудитории, и возвращаться обратно не торопились. Василий, видя, с каким трудом даётся учёба Денису, не бросал в беде своего друга, помогал ему, не считаясь со своим временем.

К зиме в Москву приехала семья Дениса, и они стали устраивать пышные приёмы и приглашать на них не только знать, но и творческих людей. По средам у них в салоне собирались поэты, писатели, композиторы и артисты. Василий несколько раз приходил на эти вечера, садился в самый угол гостиной и внимал каждому слову, которое звучало в зале. Но больше всего ему нравились вечера, когда к Уваровым приходили путешественники, вернувшиеся из далёких и экзотических стран. Он их слушал, и картины так живо представлялись ему, что он словно сам побывал со всеми рассказчиками в их нелёгких, а порой и очень опасных походах.

В один из таких приёмов и произошла судьбоносная встреча Василия с венгерской графиней из дома Кобург-Кохари, поставившая всю его последующую жизнь с ног на голову, похоронив под обломками его сомнительного счастья надежду на спокойную и размеренную жизнь в кругу семьи.

Графиня Сарика Кобург-Кохари была сияюще великолепна от кончиков её ногтей до гордо вскинутой кудрявой головки. Она ворвалась в салон, словно вихрь посреди спокойного дня, моментально приковав к себе все взгляды мужчин, да и женщин тоже. Шелковистые, иссиня-чёрные волосы, обрамляли её высокий лоб, словно императорская корона, а глаза цвета оливы сияли как две звезды на ночном небе, яркие и холодно-надменные. Стройная её фигура в алом платье словно парила над блестящим паркетом, не касаясь его. Она откинула тонкой изящной ручкой упавшую на лоб прядь и дерзко оглядела присутствующих. И в этом взгляде было всё – и то, что она знала, насколько она красива, и то, что её родословная, берущая своё начало в двенадцатом веке, давно уже определила её место среди самых высоких и родовитых семей Европы. И только одно невозможно было увидеть в её взгляде, её тайну, которая и пригнала её из милой и родной её сердцу Венгрии в холодную и далёкую Москву.

А тайна её была в том, что графиня была отвергнута своей семьёй за поведение, которое никак не вязалось с её высокородным рождением. Но не смирилась. Она приехала в Россию за богатым женихом, которых много водилось на необъятных просторах этой великой страны. В её родной, но бедной Венгрии, у Сарики уже не было ни одного шанса подцепить себе отпрыска богатой фамилии. И ей к тому времени уже исполнилось тридцать лет. Её взбалмошный и непоседливый характер, вместо того, чтобы, как и все порядочные наследницы, сидеть дома и ждать женихов, погнал её за красавцем камер-юнкером в далёкий поход в Османское царство, когда ей исполнилось всего семнадцать лет. Прожили они там, в счастливом радужном сне, шесть лет. А потом камер-юнкер неожиданно взял, да и женился на дочери венецианского доджа. Сарика была растоптана, унижена, она хотела наложить на себя руки, пришла даже в порт, чтобы утопиться, но там встретила хозяина шхуны «Донея» Раслана Вишке. Откуда он, кто он, она не имела представления, но потеряв моментально от него голову, снова окунулась в новые отношения, забыв своего камер-юнкера. Четыре с половиной года она плавала по тёплым морям, и ветер трепал её волосы под старой треуголкой, надвинутой на самый лоб, когда она стояла на баке, вглядываясь вдаль. Она не хуже любого матроса знала назубок всё – от фок-мачты и грот-мачты до бизань-мачты, от крамболов до шканцев. И могла даже закрепить стеньгу, если в этом была необходимость. Но, придя однажды в один захудалый порт в тропическом море, её возлюбленный капитан вернулся с берега в сопровождении знойной мулатки, приказав Сарике убираться с его корабля. Сарика была вне себя от бешенства. Она кинулась с ножом на новую избранницу, но Раслан Вишке имел под своим началом два десятка головорезов, поэтому жизнь его научила всегда держать ухо востро. Он выбил пинком из рук Сарики нож, а для верности ещё раз пнул её по ногам, сломав ей одну ногу и кисть. Сарика ползком покинула корабль под хохот и улюлюканье членов команды. Корабль ушёл в своё очередное путешествие, а голодная и обессиленная Сарика осталась лежать на тёплом песке возле бедной деревни, в затерянном в бескрайних водах океана небольшом острове.