Скачок Дикаря

— Ну, не только… В этих книгах премудростей много. Есть история — настоящая, а не по наказу Корпорации понаписанная, философия есть, искусства разные, да и просто книги про жизнь.

— Никогда не читал художественной литературы — это же бесполезная трата времени. От неё нет никакого толку, — произнес я категорично.

— Ну как же? Литература и искусство помогают человеку в душу свою заглянуть. Делают чувства и эмоции глубже и ярче. С ними как цветок под солнышком сердце расцветает. А без этого разве может счастье в нём поселиться? Вот, взгляни-ка, — Дедушка показал на картину, висящую на стене. — Разве она не хороша? Разве не будит ничего в тебе? Или вот, послушай, — старик подошёл к полке и, бережно достав старинную флейту из потёртого кожаного футляра, начал играть.

Нежная музыка разлилась по комнате. Я затаил дыхание и слушал чарующие звуки, боясь разрушить волшебство. Мелодия вызвала во мне двоякие чувства и, когда Дедушка закончил играть, я произнес:

— Без сомнения, красиво и приятно, но… совершенно не верится, что это даст мне хоть что-то полезное. А вот то, что ваша идеология расшатывает устои общества и помогает нашим врагам — факт.

Он сокрушённо покачал головой, сел на край кровати и взял меня за руку.

— Послушай, сынок. Глаза у тебя неглупые, верю я, что сможешь ты понять… Сейчас тумана много в голове твоей. Верхушке Корпорации только бы за ниточки душ людских дёргать. Все мы для них только ресурс. А всё ради денег, ради прибылей проклятущих. Людей-то, посмотри, сколько положили…

— Мы-то тут причём, сэр? Война же идёт.

— Эх, сынок. Мы-ы… Да для них война, как матушка родная. Ежели не будет её, о чём люди думать начнут? Во-от. Без неё им никак нельзя. Даже если кто и победит в войне этой, так они обязательно нового врага придумают… И ведь не знаешь, поди, что через Око к вам в головы незаметно пропаганду всякую впихивают, делая из вас дурачков послушных? Э-эх… А мы даже этим лиходеям зла не желаем. Нам бы сберечь то, что отцы наши создали. Авось закончится чернота эта, и детям твоим или внукам ох как нужны будут знания сохранённые. Ежели, конечно, ненависть людская совсем не изведёт род человеческий, — грустно произнёс старик и снова заиграл на флейте.

Это была та самая мелодия, которую напевал спасший нас в развалинах Старого Лондона Страдалец. Музыка вновь растревожила меня, задев какие-то внутренние струны. Закончив играть, Дедушка погрузился в размышления. Я тоже лежал, не проронив ни слова. В голове роились противоречивые мысли. Сон постепенно обволакивал сознание, и в полудрёме внезапно возник образ Купера:

"Хватит его жалеть, курсант Блэйз! Именно поэтому их и называют Страдальцами. Они пытаются вызвать сочувствие и кажутся добренькими, а на самом деле — просто подлые предатели и враги Корпорации!"

"Совсем скоро всех этих ренегатов уничтожат", — вторил голос отца.

— Это гимн наш, — неожиданно прервал молчание Страдалец, вырвав меня из дремоты. — Он нам помогает веру не терять и твёрдыми оставаться. Видать, рано тебе ещё… Ну, ничего, сам поймёшь всё вскорости… А, похоже, снадобье действовать начинает. Поспи, поспи маленько…

Находясь в плену гипсовых повязок, я не вставал с кровати, и следующие дни прошли в беседах с Дедушкой. Он старался обходить стороной темы устройства общества, к которым, по его мнению, я был ещё не готов. Иногда этот вопрос всё же сплывал, и мы начинали жарко спорить. Основной же темой нашего общения была наука. Как я узнал, в бытность Просвещённым Дедушка специализировался на создании новых препаратов для раненых. Кроме того, он оказался сведущим не только в медицине, но и во многих других областях. Старик с удовольствием делился знаниями, а я с благодарностью жадно поглощал их.

— Смотри-ка, хворобу как рукой сняло, — разглядывал меня Дедушка, ровно через неделю сняв гипс. — Лежать-то тебе, поди, совсем опостылело. Теперь уже можно спокойно по улице ходить, а через месяцок будешь здоровее прежнего. Я тут, кстати, собираюсь в лесочке прогуляться. Если хочешь — присоединяйся.

Я столько времени провалялся в этой комнате, что мечтал поскорее вырваться из неё.

— С удовольствием, — обрадовался я.

Мы вышли наружу. Я огляделся. Кругом шумел лес, кроме нашей избушки рядом не было видно ни одного строения.

— Пойдём за мной, сынок, — сказал старик и шагнул в чащу.

Через несколько минут мы неожиданно очутились в настоящем царстве лесных жителей. Для места, затерянного вдали от городов, в самом сердце дремучего леса, коммуна оказалась довольно крупным поселением.

Солнечные лучи яркими пучками пробивались сквозь густые ветки деревьев и освещали то тут, то там выглядывающие домики, делая их похожими на жилища сказочных существ. В отличие от обычных построек, избушки Страдальцев не имели правильных геометрических форм. Стены были округлыми, извивались волной, придавая домам сходство с бесформенными холмиками. А крыши этих необычных строений заросли сплошным покровом кустов и трав.