Скала

Но она не отвечала. В её глазах не было абсолютно ничего. Никаких эмоций, никак

признаков узнавания, или наоборот недоумения. Она казалась выпотрошенной, лишённой

души оболочкой. Такой странной, такой холодной и недосягаемой, как самая далёкая

звезда в небе. 

Анна наконец достучалась до моего сознания, требуя, чтобы я отпустила и без того

напуганную девочку. 

— В каком месте она напугана?! — закричала я на Анну, как будто это она напала

на неё в Ангеле и превратила в… это.  — Что с ней такое?! Почему она молчит?

В бесконечных отчаянных попытках я заглядывала в лицо Кристины, надеясь

разглядеть в нём признаки жизни. Но их не было. Никаких.

Невидимая удавка сдавливала горло, ярость закипала в венах. Мне хотелось

кричать, накинуться на кого-нибудь и выбить всю дурь, словно кто-то из присутствующих

имел хоть какое-то отношение к тому, что случилось с Кристиной. 

Я имела. Я её оставила. Я бросила. 

Это я виновата! Это себя я должна бить в грудь и ненавидеть!

Анна долго успокаивала меня, пытаясь запихнуть в рот целую горсть жёлтых

таблеток. Но в итоге получила ими в лицо и с виноватым видом уселась на

противоположный стул. 

Кристину нашли в Скале. На ней был ошейник. Один  из тех, что Ангел надевал на

тварей для управления ими. Рафки сделали тоже с Кристиной. 

И только благодаря мне Анна узнала её имя. За всю неделю с губ Кристины не

слетело ни слова. Она словно зомбирована. Словно находится где-то между миром

реальности и миром фантазий. Плохих фантазий. Самых плохих. 

Всё что мне оставалось, это нервно грызть ногти и лишь догадываться о том, что

рафки с ней делали. 

Анна уговорила рассказать всё, что мне известно, потому что это могло

поспособствовать лечению. В жилой корпус Кристину привели в надежде, что общество

повлияет на неё благотворным образом и она хоть понемногу начнёт приходить в чувства.

Она замкнулась в себе. Страдает от депрессии. Но показатели жизнедеятельности в

полном порядке. И умом тоже не тронулась, во всяком случае, в этом Анна меня заверила. 

Я не отпускала Кристину от себя ни на шаг. Держала за руку. С надеждой

заглядывала в глаза, но видела в них всё ту же пустоту — холодную… такую

безжизненную.

— Прости меня, — шептала я. — Прости… Это я виновата… Прости… прости-

прости…

Просить прощение — все, что я могла. Всё, что мне оставалось. За то, что

позволила Скверне забрать её. За то, что так долго искала. И за то, что нашла, когда уже

было поздно, когда Кристина посвятила свою жизнь Ангелу. И за то, что не схватила за

волосы, как должна была поступить настоящая сестра, пусть и не кровная, и силой

затолкнуть в вертолёт. И пусть после этого, её ненависть ко мне бы только усилилась —

сейчас, Кристина не напоминала бы овощ. 

Анна провела с нами несколько часов. Точнее не с нами, с работниками жилого

корпуса, раздавая им указания по поводу Кристины. По поводу лекарств, еды,

физкультуры. 

Я чего-то не понимаю?..

Она собирается оставить её здесь?

Или и меня руководство тоже решило оставить здесь?

Разве нам обеих не должны отправить в РК?

Может у кого-то катушка поехала и решили отправить Дженни?

Нервы были на пределе! Руки чесались, и не только от искусственного освещения!

Я была на грани от безумного срыва! Я забыла, когда в последний раз спала, зато точно

помню, где оставила украденный с кухни нож. И если в самое ближайшее время ничего не

изменится… Если в ближайшее время я не получу подробные объяснения всему, что

происходит… Клянусь, моя крыша окончательно съедет, я воспользуюсь маниакальными

звоночками пробудившимися внутри моей сущности, как и ножом, припрятанным под

обшивкой матраса, и не смотря на всё добродушие Анны, приставлю лезвие к её горло и

попрощаюсь с этим местом. И плевать чем всё обернётся! 

На вопросы Анна не отвечала, тем самым всё больше и больше подталкивая меня к

обрыву. А потом она улыбнулась своей искренней участливой улыбочкой, опустила

ладонь на моё напряжённое плечо и мягко произнесла:

— Сегодня ночью, Джей. Ваша РК готова. Сегодня ночью будет перелёт. И даю

слово, что сделаю всё возможное за оставшееся время, чтобы убедить руководство

отправить Кристину вместе с тобой. Не вижу смысла придумывать эту историю, если эта

девочка действительно важна для тебя, то лучше вам быть рядом. Да и обстановка

капсулы больше подходит для её восстановления, нежели серые стены. 

Я держала Кристину за холодную руку. Анна сочувственно поглядела в её пустые

глаза и тяжело выдохнула:

— Страшно представить, что ей пришлось пережить. Надеюсь, теперь ты будешь

лучше о ней заботиться. 

Это прозвучало, как просьба, но воспринялось, как упрёк. Заслуженный упрёк.

Даже если бы Анна сейчас ударила меня, я была бы ей признательна. Избивать себя саму

— крайняя степень психического расстройства. А я не могла и дальше испытывать

психику на прочность.

Ближе к ночи измотанный организм брал своё. Меня клонило в сон, чего я никак не

могла себе позволить. Только не в эту ночь. Если слова Анны, конечно, были правдой.

Меня уже тошнило от этих безумных качелей! Когда не знаешь, где правда, где вымысел.

Качаешься, как идиотка туда-сюда, в надежде наконец ступить на твёрдую землю, а она