Скала

Как же болит голова, просто разламывается. Не может так голова разламываться у покойника. Ну, просто не может. А у меня, кажется, сейчас треснет, и жажда. Просто не передаваемая жажда. Такое ощущение, что в глотку набили раскаленного песка. Но я же помер, а не перепил. Точно, помню, сидел у себя на даче в любимом кресле, внезапно навалилась тяжесть на грудь, потом резкая нехватка воздуха и темнота. А потом это. Постепенно почувствовал, что лежу в воде, холодной воде, просто зверски холодной воде. Хочу дополнить, соленой воде лицом вниз. Теперь становится понятной жажда. Для выяснения причины головной боли, преодолевая силу тяжести, переместил руку к голове. На голове запекшаяся корка. Смотрю на руки — красное, блин, кровь. Стоп. Волосы. На моей голове. Правда коротко остриженые, почти под ноль, но волосы. Давненько я их не видал. Последние годы голова моя была как бильярдный шар. На голове, под волосами, нащупалась огромная шишка и рассеченная кожа. Понятно, закрытая черепно-мозговая травма, такой диагноз мне в молодости ставили после удара бейсбольной битой, э-эх веселые деньки были, стрелки, разборки, тачки, алкоголь, девочки, э-эх. Постепенно приходило ощущение, что лежу я неудобно, прям очень неудобно, и тело у меня как-то сильно болезненно себя чувствует. А болезненно оно себя чувствует, потому что лежу на камнях, и похоже на них я и упал, метров с трех или четырех. Знаю, падал, наша бригада тогда позорно слилась на стрелке с командой Батона, ломились тогда как сайгаки, еще бы, у нас цепи и биты, а них автоматы и пистолеты. Так вот я тогда свалился с пешеходного моста прямо на камни береговой линии. Также себя чувствовал. Но тогда у меня хватило силы воли и здоровья сползти в воду и быстро-быстро уплыть. А банду Батона мы потом по одному, по двое подлавливали и валили. У-ху-ху-кху-кху-ой, воспоминания приятные, но смеяться больно. Как пить то хочется. Кряхтя и постанывая, поднялся на колени и с натугой принял сидячее положение. На глаза попался вещмешок, или сидор, или рюкзак да мне без разницы. Трясущимися руками стал вытряхивать содержимое. Так здесь у нас котелок простой жестяной, железный, большой нож из плохого железа, железная ложка, среднего размера топор из того же материала, небольшой кузнечный молот, в мешочке огниво с кремнем и трутом, это хорошо, буханка хлеба, полоски вяленого мяса завернутые в тряпицу, соль в деревянной коробочке, небольшой швейный набор, пяток неочищенных луковиц, кусок сыра и да, вот она моя прелесть, примерно двухлитровая фляга, по весу — полная. Открыл, понюхал — вода, припал к ней как умирающий с похмелья алкаш. После нескольких глубоких глотков меня наконец то отпустило. Тут то я стал задумываться, чагой-то я знаю как выглядит древнее огниво и кремень, и откуда знаю как разводить костер этим, хгм, инструментом. Внезапно мне стало понятно все про жизнь простого парня и немного баронета, Захарки. Я помнил всю его жизнь, от пеленок, до попадания собственно на этот каменистый пляж, каждую, мать его, прочитанную книжку, каждый день. Также я помнил и свою прежнюю жизнь, и свое имя, но как то смазано, обезличено. Факт своего попаданства я принял очень спокойно. В популярном нынче жанре попаданчества, герои начинают метаться, хотят как вернуться назад, я не хотел. Там я прошел свою жизнь от начала до конца. Начал с мелкого бандита и закончил крупным бизнесменом, почти, что миллиардером. У меня была красавица жена и пять любовниц, причем я сделал так, что все они жили со мной в одном доме, и почти не ругались. От них у меня было восемнадцать детей, каждого из которых я вывел в люди, каждому помог открыть собственное дело, построить дом. Каждого обучал лично, со всей скрупулёзностью и не зная жалости, но как ни странно дети выросли хорошими людьми, и когда выросли были благодарны за каждый шлепок по заднице. К своим почти восьмидесяти годам дети одарили меня почти тремя десятками внуков, и даже несколькими правнуками. И помер я в кресле качалке, на веранде своего дома в окружении толпы родственников. Поэтому новое испытание я принял с радостью, шанс прожить еще одну жизнь, какая бы она не была — это круто.