Скала

Он промок до нитки к тому времени, как прошел Черч-стрит и повернул налево, на Кромвель-стрит. С болот несло холодный дождь; куртка с капюшоном защищала только верхнюю часть тела, и мокрые брюки липли к ногам. Лицо полицейского было жестким, решительным. В поисках укрытия от дождя он заглянул в выкрашенный зеленой краской сувенирный магазин и увидел в витрине копии Шахмат острова Льюис. Фигурки высотой в фут смотрели на него со странным выражением, как будто сочувствовали. Фин достал мобильный телефон и набрал номер диспетчерской, находившейся в двухстах метрах от него. Трубку снял один из сержантов.

— Мне надо поговорить с Джорджем Ганном.

— Вы представитесь?

— Нет.

Небольшая пауза, затем:

— Секунду, сэр.

И в трубке раздался знакомый голос:

— Сержант Ганн слушает.

— Джордж, это я. Вы можете говорить?

Снова пауза:

— В общем-то нет.

— Тогда просто слушайте. Джордж, мне нужна ваша помощь. Очень нужна.

III

Траулер поднимался и опускался на волнах внутренней бухты. Веревки скрипели, по палубе перекатывалось красное пластиковое ведро, качались и гремели тяжелые цепи, и такелаж стонал на ветру. В окна рубки колотился дождь. Падрайг Макбин сидел в старом потертом капитанском кресле, заклеенном вдоль и поперек клейкой лентой, из-под которой во многих местах вылезала набивка. Падрайг положил ногу на штурвал и сосредоточенно курил самокрутку. Для капитана он был молод — всего тридцать лет. «Пурпурный остров» принадлежал его отцу, и именно отец доставил Фина в числе прочих охотников на Скалу восемнадцать лет назад. Падрайгу тогда было лет двенадцать. Старый Макбин тридцать лет возил на Скерр охотников на гугу. После его смерти эту традицию продолжили сыновья. Младший брат Падрайга, Дункан, стал первым помощником. Команда состояла из них двоих и еще одного парня, Арчи. Два года назад он был безработным, и его направили на траулер на полугодовой испытательный срок. С тех пор он так на нем и ходил.

— Ну и историю вы мне рассказали, мистер Маклауд! — сказал Падрайг, растягивая слова, как все уроженцы Несса. — Должен сказать, мне никогда не нравился этот Артэр Макиннес. А его сын — тихий парень, — он затянулся остатками самокрутки. — Но по дороге на Скерр я не заметил ничего такого.

— Ты отвезешь меня? — терпеливо спросил Фин. Он понимал, что просит очень многого.

Падрайг наклонил голову, выглянул наружу через окно рубки.

— Там ужасный шторм, сэр.

— Вы выходили в море и в худшую погоду.

— Верно. Но это все равно опасно.

— Жизнь парня тоже в опасности.

— И мой корабль тоже. Мне придется рисковать не только своей жизнью.

Фин ничего не ответил. Он попросил о помощи и больше не мог сделать ничего. Решать придется не ему. У Падрайга осталось всего полдюйма самокрутки, к тому же она потухла. Он поднял взгляд на Фина:

— Я не могу попросить парней выйти в море, — и полицейский почувствовал, как надежда вытекает из каждой клеточки его тела. — Но я все им расскажу. Пусть решают сами. Если они согласятся, мы вас отвезем.

В сердце Фина снова расцвела надежда. Он прошел за молодым капитаном на камбуз. Вдоль одной из стен был прибит ряд крючков, на них висела непромокаемая одежда; под ней выстроились желтые резиновые сапоги. В раковине в мутной воде плавала грязная посуда. В ярком электрическом свете была хорошо видна масляная пленка на поверхности воды. На газовой горелке стоял чайник, над ним на колышках висели фаянсовые кружки с отбитыми краями.

Наклонный проход клепаного металла со ступеньками внутри привел их в тесное жилое помещение в кормовой части траулера. Большую часть пространства занимали шесть двухэтажных коек и треугольный стол со скамьями вдоль каждой стороны. Дункан и Арчи с кружками чая и сигаретами пытались смотреть маленький телевизор, установленный на кронштейне в углу. Прием был неважный. Энн Робинсон грубила какому-то несчастному участнику шоу, убеждая его, что он и есть «слабое звено». Женщина средних лет сердито шла в сторону камеры — ее выгнали из студии. Падрайг выключил телевизор, одним взглядом пресек протесты команды. Было в нем что-то такое, что заставляло к нему прислушиваться. Для молодого человека это довольно необычно.

Не повышая голоса, он объяснил команде, о чем попросил Фин. И почему. Молодые люди сидели в лужах желтого электрического света, в ржавом трюме старого траулера. На них были поношенные свитера и рваные джинсы, а сломанные ногти почернели от нефти. Невзрачные лица, результат многих поколений бедных предков-островитян. Этим парням едва хватало на жизнь. Да и что это за жизнь? Они ели, спали, ходили в туалет на борту этого старого, много раз перекрашенного траулера двадцать четыре часа в сутки, по пять, а иногда и шесть дней в неделю. А чтобы иметь возможность жить хотя бы так, они каждый день рисковали жизнью. Но слушали они капитана внимательно, иногда взглядывая на Фина. Когда Падрайг закончил говорить, они немного помолчали. Затем Арчи сказал:

— Ну ладно, это хотя бы дешевле, чем сходить в паб.

IV