Скала Мэддона

Тут иллюминатор закрылся, и больше я ничего не услышал. Не придав значения этому разговору, я неспешно пошёл назад. Берт вышагивал перед стальной дверью. Он повесил винтовку на плечо и махал руками, чтобы согреться.

– А где одеяла и гамаки? – спросил он. – Разве ты ходил не за ними?

– Их ещё не принесли? – удивился я.

– Конечно, нет.

– Ладно, пойду к Рэнкину и узнаю об этом.

– Сходи, а когда увидишь его, передай, что я с радостью свернул бы ему шею. Его бы сюда. Пусть постоит два часа на этом чертовом ветру. Спроси его, почему мы не можем охранять груз, сидя внутри?

– Хорошо, Берт. На юте я нашёл трап и, спустившись вниз, очутился в длинном коридоре, тёплом и пахнущем машинным маслом. Тишину нарушало лишь жужжание электрогенераторов. Я стоял в нерешительности, как вдруг открылась дверь, и в коридор вышел мужчина в резиновых сапогах. Из освещённого дверного проёма доносились мужские голоса. Я постучал и вошёл в кают-компанию. Три человека сидели за чисто выскобленным столом. Не обращая на меня внимания, они продолжали жаркий спор.

– А я говорю, что он сумасшедший, – горячился один из них, судя по выговору, валлиец. – Вот сегодня утром в носовой части русские чинили обшивку. Дверь в переборке номер два была открыта, и я вошёл, чтобы посмотреть, как идут дела. Капитан и мистер Хендрик наблюдали за русскими. «Дэвис, что ты тут делаешь?» – спрашивает капитан, увидев меня. Я отвечаю, что хочу взглянуть, как движется ремонт. «Убирайся! – кричит он. – Вон, чёрт побери! Я сказал, вон! – и тут же начинает дико хохотать. А потом добавляет: – Идите, Дэвис, займитесь делом».

– Зря ты волнуешься, – сказал другой матрос. – Он всегда такой, наш капитан Хэлси. Ты на судне новичок, а мы плывём с ним в четвёртый раз, не так ли, Эрни? Шекспир, Шекспир, Шекспир. Он может стоять на капитанском мостике и часами декламировать Шекспира. А проходя мимо его каюты, часто слышишь, как он там бушует. Правда, Эрни?

Эрни кивнул и вынул трубку изо рта.

– Это точно. А когда идёшь к нему на капитанский мостик, никогда не знаешь, кто встретит тебя: Тибальт или один из злодеев короля Ричарда. Сначала у меня мурашки по коже бегали, теперь привык. А какие он произносит речи! Да у половины команды есть томики Шекспира. Так хоть можно узнать, говорит он сам или повторяет чей-то монолог. – Эрни поднял голову и увидел меня. – Здорово, приятель. Вам чего?

– Не можете ли вы сказать мне, где каюта мистера Рэнкина?

– Того, что в морской форме? Кажется, его поместили рядом с мистером Каузинсом. Пойдёмте, я вас провожу. • Он поднялся из-за стола и повел меня по коридору. Каюта Рэнкина оказалась пустой.

– Он пьёт? – спросил Эрни, понизив голос. Я кивнул. – О, тогда он у старшего механика. – Эрни постучал в следующую дверь, и невнятный голос ответил: «Войдите». Эрни открыл дверь и заглянул в каюту. – Порядок, приятель, вам сюда.

Я поблагодарил его и вошёл. Стармех валялся на койке. Его налитые кровью чёрные глаза буравили меня насквозь. На полу – пустые бутылки из-под пива, две початые бутылки виски на комоде. Каюта пропиталась табачным дымом и сивушным духом. Рэнкин сидел в ногах стармеха. Они дулись в карты.

– В чём дело? – спросил Рэнкин.

– У нас нет одеял и гамаков, – ответил я. Рэнкин презрительно фыркнул и повернулся к стармеху.

– Слышите? У них нет одеял и гамаков. – Рэнкин рыгнул и почесал голову. – Вы капрал, не так ли? Собираетесь стать офицером? Где же ваша инициативность? Найдите корабельного баталера. Он может дать вам одеяла и гамаки, а не я. – Видя, что я не двинулся с места, он добавил: – Ну, чего вы ждёте?

– Есть ещё одно дело, – начал я, но умолк на полуслове. Светло-синие глазки Рэнкина пристально наблюдали за мной. Он знал, что я собираюсь сказать. Он знал, что совсем не обязательно нести охрану на палубе. И он ждал случая вновь поглумиться надо мной. Для этого человека звание означало возможность топтать тех, кто стоит ниже.

– Это неважно, – сказал я и закрыл дверь. Матросы, что сидели в кубрике, дали мне одеяла и гамаки. Берт встретил меня на верхней ступеньке трапа и помог донести их.

– Ты видел Рэнкина? – спросил он.

– Да.

– Мы можем нести охрану внутри?

– Нет.

– Ты спросил его? – он не сводил с меня глаз.

– Нет. Он был пьян и только и ждал повода втоптать меня в грязь. Спрашивать его не имело смысла.

Берт откатил дверь плечом и швырнул одеяла на пол.

– А, чтоб тебя! – в сердцах воскликнул он и вышел на палубу. Мы с Силлзом занялись гамаками.

– Извини, капрал, я погорячился, – сказал Берт, когда час спустя я сменил его. – Наверное, на меня действует погода.

– Пустяки, Берт, – ответил я. Мы покурили.

– Спокойной ночи, – сказал он и ушёл, оставив меня наедине с холодом и невесёлыми мыслями.

В семь утра я заступил на вторую вахту. Из трубы «Трикалы» валили клубы чёрного дыма, трюмы были задраены, всё говорило о скором отплытии. Когда на палубу вышел Силлз, чтобы сменить меня, мимо проплыли эсминец и два корвета.

– Отплываем сегодня, капрал? – с надеждой спросил Силлз. Вряд ли ему было больше двадцати лет. Вероятно, он впервые покинул Англию.