Скала прощания

Лагерь замер в ужасе. Прошло несколько томительных секунд, и остальные тоже услышали: какое-то существо неуклюже пробиралось сквозь чащу за пределами освещенного круга.

— Эти чудовища! — голос Воршевы из шепота перешел в дрожащий крик. Джошуа повернулся, крепко ухватил ее за руку и резко тряхнул.

— Тише, Бога ради!

Треск ломающихся ветвей приближался. Изорн и другие воины были уже на ногах, руки на рукоятках мечей. Остальные беззвучно плакали или молились.

Джошуа прошипел:

— Ни один обитатель леса не станет делать столько шума… — Скрыть беспокойства ему не удалось. Он вытянул Найдл из ножен. — Это двуногое…

— Помогите… — донесся голос из темноты.

Ночь, казалось, сгустилась еще больше, как будто чернота ее была готова накрыть их и стереть с лица земли вместе с их жалким костром.

Через мгновение какое-то существо прорвалось сквозь кольцо деревьев и вскинуло руки, чтобы защитить глаза от света.

— Господи, спаси нас, Господи, спаси! — хрипло воскликнул Таузер.

— Смотрите, человек, — ахнул Изорн. — Эйдон, он весь в крови!

Раненый сделал еще два шага, затем, качаясь, упал на колени, и стало видно, что лицо его почти почернело от запекшейся крови, невидящие глаза остановились на испуганных людях.

— Помогите, — простонал он снова. Голос был медленным и густым. Слова, произносимые на вестерлинге, было трудно разобрать.

— Что это за безумие, моя леди? — закричал Таузер, как малое дитя, дергая за рукав герцогиню Гутрун. — Скажите мне, что за проклятие обрушилось на нас?

— Мне кажется, я знаю этого человека! — воскликнул Деорнот. Сковывавший его ужас исчез, он подскочил к пришельцу и подтащил его за локоть ближе к костру. Одежда его превратилась в лохмотья, с почерневшего кожаного воротника свисали гроздья перекрученных колец — остатки кольчуги. — Это копьеносец, который был в охране, — сказал Деорнот принцу, — когда вы встречались с братом в палатке под стенами.

Принц медленно кивнул. Взгляд его был напряжен, выражение лица сразу стало непроницаемым.

— Острейл… — пробормотал Джошуа. — Ведь так его звали?

Принц на несколько мгновений задержал взгляд на окровавленном молодом воине, глаза его наполнились слезами, и он отвернулся.

— Возьми, бедный, несчастный человек, вот… — Отец Стренгьярд протянул ему бурдюк с водой. Ее у них было едва ли больше, чем вина, но никто не промолвил ни слова. Вода, поднесенная ко рту раненого, вылилась, стекая по подбородку. Казалось, он был не в силах глотать.

— Это землекопы, — сказал Деорнот. — Я уверен. Я видел, как они схватили его в Наглимунде. — Он чувствовал, как дрожало под его рукой плечо копьеносца, слышал, как со свистом вырывается его дыхание. — Эйдон, как же тебе досталось!

Острейл поднял на него глаза. В неясном свете они казались желтыми и остекленевшими. Рот на лице, покрытом коркой засохшей крови, снова раскрылся:

— Помогите… — говорил он болезненно медленно, как будто с усилием поднимал каждое тяжелое слово из горла в рот, чтобы затем выпустить его наружу. — Больно… — просипел он. — Там пустота.

— Бог мой, что же можно для него сделать? — простонал Изорн. — Нам всем больно.

Рот Острейла раскрылся, слепые глаза смотрели вверх.

— Можно перевязать его раны. — Гутрун, мать Изорна, постепенно обретала прежнее достоинство. — Можно дать ему плащ. Если он доживет до утра, мы сможем сделать больше.

Джошуа повернулся, чтобы снова взглянуть на молодого копьеносца.

— Герцогиня права, как всегда. Отец Стренгьярд, постарайтесь найти ему плащ. Может быть, у кого-нибудь из менее пострадавших…

— Ну нет! — прорычал Айнскалдир. — Мне это не по нраву!

Собравшиеся растерянно замолчали.

— Не может быть, чтоб ты пожалел… — начало было Деорнот, но у него перехватило дыхание: бородатый риммерсман прыгнул мимо него, схватил Острейла за плечи и бросил его на землю. Он встал коленями на грудь копьеносца, приставив невесть откуда взявшийся нож к его окровавленной шее.

— Айнскалдир! — Лицо Джошуа побледнело. — Ты с ума сошел?

Риммерсман глянул через плечо со странной ухмылкой на бородатом лице.

— Это не настоящий человек! Мне все равно, где вы его раньше видели!

Деорнот попытался удержать Айнскалдира, но едва успел отдернуть руку, когда нож риммерсмана промелькнул у самых его пальцев.

— Безумцы! Смотрите! — Айнскалдир указал рукояткой на огонь.

Голая ступня Острейла лежала прямо на раскаленных углях у края кострища. Нога уже почернела и дымилась, однако он лежал почти спокойно, лишь легкие с трудом качали воздух.

На миг воцарилась тишина. Удушливый, до костей пронизывающий туман опускался на поляну: ощущение пугающе странное и в то же время неотвратимое, как кошмар. Спасшись из руин Наглимунда, они оказались в краю безумия, откуда нет пути.

— Может быть, его раны… — начал Изорн.

— Идиот! Он же не чувствует огня, — огрызнулся Айнскалдир. — А на горле у него рана, от которой любой давно бы умер. Смотри! — Он откинул назад голову Острейла так, чтобы все могли увидеть рваные края раны, которая шла от уха до уха. Отец Стренгьярд наклонился пониже и, застонав, отдернул голову.