Скала Прощания. Том 2

Ее размышления прервались, когда ограниченная с двух сторон стенами дорога, которую они выбрали, закончилась у широкой, приземистой башни, украшенной вырезанными в камне ползучими растениями и прозрачными цветами. Настежь распахнутая дверь напоминала черный беззубый рот. Эолейр с подозрением посмотрел на окутанный тенями вход, прежде чем подойти к нему и заглянуть внутрь.

Башня оказалась на удивление просторной, несмотря на тени, висевшие у входа. Лестница, засыпанная мусором, уходила вверх у одной из внутренних стен, другая по периметру всей башни шла вниз в противоположную сторону. Когда они направили лампы на вход, мерцание света – почти совсем неразличимое – озарило то место, где лестница, которая вела вниз, исчезала из вида.

Мегвин сделала глубокий вдох – она на удивление не испытывала страха, оказавшись в столь невероятном месте.

– Мы повернем назад, как только вы скажете.

– Та лестница слишком опасна, – ответил Эолейр. – Нам следует повернуть назад. – Он колебался, сражаясь с любопытством и ответственностью. Теперь уже не вызывало сомнений, что внизу что-то светилось. Мегвин посмотрела на слабый лучик, но промолчала. – Мы немного пройдем по другой.

Они шли по уходившей вниз винтовой лестнице около фарлонга, пока не оказались наконец в широком проходе с низким потолком. Стены и сам потолок украшали резные ползучие растения, трава и цветы – которые могли жить только наверху, под голубым небом и солнцем. На каменном гобелене рядом с ними бесконечно переплетались стебли и виноградная лоза. Несмотря на огромные размеры панелей, рисунки нигде не повторялись. Да и сами картины были составлены из разных камней невероятных цветов и оттенков, которых оказалось великое множество, однако они не являлись мозаиками из отдельных плиток, в отличие от пола. Скорее складывалось впечатление, что сам камень обрел четкие и приятные очертания, как живая изгородь в саду, где стараниями садовников повторяла формы животных или птиц.

– Клянусь богами Земли и Неба, – выдохнула Мегвин.

– Мы должны повернуть назад, принцесса.

Однако в голосе Эолейра не прозвучало особой убежденности. Здесь, на огромной глубине, время, казалось, замедлило свой бег или почти остановилось.

Они пошли дальше, молча разглядывая поразительные, вырезанные из камня картины. Наконец свет их ламп заглушило рассеянное сияние в дальнем конце тоннеля. Когда Мегвин и Эолейр из него вышли, они оказались в огромной пещере, где окутанный тенями сводчатый потолок терялся где-то далеко наверху.

Они стояли на широкой площадке над огромной, но не глубокой каменной чашей.

По всему периметру арены, шириной в три броска камня, шли скамейки из рассыпавшегося халцедона, как будто когда-то здесь устраивали разнообразные зрелища или поклонялись богам. В открытом центре чаши сиял дымчатый белый свет, подобный слабому солнцу.

– Куам и Бриниох! – тихо выругался Эолейр, в голосе которого появился намек на страх. – Что это такое?

Посреди арены на алтаре из тусклого гранита стоял огромный кристалл с острыми углами, мерцавший, словно блуждающие огни на кладбище. Сам камень был молочно-белого цвета, с гладкими плоскостями и грубыми краями, точно неровный кусок кварца. Его диковинный нежный свет медленно становился ярче, потом гас и снова разгорался – в результате древние скамьи, расположенные к нему ближе остальных, пропадали из вида и появлялись снова.

Когда Мегвин с Эолейром подошли к необычному предмету, на них пролился его бледный свет, и холодный воздух стал заметно теплее. У Мегвин на мгновение перехватило дыхание от причудливого великолепия, открывшегося ее глазам. Они с Эолейром долго смотрели в снежное сияние, наблюдая, как нежные цвета в глубине камня быстро, точно ртуть, сменяют друг друга – желтый и коралловый и бледно-лавандовый.

– Как же красиво, – сказала наконец Мегвин.

– Да.

Завороженные потрясающим зрелищем, они стояли, не в силах сдвинуться с места. А потом с очевидной неохотой граф Над-Муллаха отвернулся и сказал:

– Но здесь больше ничего нет, миледи. Ничего.

Однако прежде чем Мегвин ему ответила, белый камень неожиданно ярко вспыхнул, его сияние начало набирать силу и расцветать, словно родилась новая звезда, и вскоре ослепительный свет заполнил всю пещеру. Мегвин попыталась сориентироваться в море наводившего ужас великолепия и протянула руку к Эолейру, но слепящий свет стер черты лица графа Над-Муллаха, сделав их почти неразличимыми, дальняя от Мегвин сторона тела скрылась в тени, и он стал казаться половиной человека.

– Что происходит? – вскричала она. – Камень горит?

– Миледи! – Эолейр попытался ее схватить и оттащить подальше от ослепительного сияния.

Дети Руяна!

Мегвин от неожиданности шарахнулась назад и оказалась в надежных руках Эолейра. Камень заговорил женским голосом, который окружил их со всех сторон, как будто слова произнесли сразу много ртов.