Скала (СИ)

Чейз стал моим островом надежды, и я больше не представляла своего существования без него. Я полностью растворилась в этом человеке. Я не заслуживала его любви. Возможно я слишком строга к себе, но так мне казалось.

Он был внимателен ко всем. Даже Кристина со временем перестала шарахаться от него углам, как от монстра с красными глазами. Для Ронни Чейз и вовсе стал супергероем, в отличие от меня, которая стала его злейшим врагом. Так он меня называл. И будущее предполагает только два варианта: либо с возрастом он поймёт меня и простит, либо убьёт, отомстив за Дакира. Чейз уверял, что всё наладится, потому что не смотря на весь холод в наших с Ронни отношениях — в его ко мне отношении, — иногда он случайно забывал о статусе врагов и предлагал пойти поплавать, посмотреть телек вместе и даже называл по имени. Быстро опоминался, конечно, но прогресс на лицо!

Кристина все четыре месяца проводила время только с Ронни. Их комнаты были по соседству. Они просыпались в одно время, Ронни готовил завтрак для обоих (бутерброды с джемом стали их утренней традицией) и они вместе поедали их на пляже. Прогрессов в улучшении состояния Кристины практически не было. Меня она не замечала, от Чейза первое время пряталась. Только Ронни был единственным, кому она доверяла. Да и Ронни заметно нравилось общество красивой девушки, которая к нему так привязалась. Для неё он был героем способным на любые подвиги! Так он себя и вёл. Чейз ни раз говорил, что быть может их отношения когда-нибудь перерастут в нечто большее, а я, каждый раз, как последняя скряга напоминала о их разнице в возрасте.

Мы с Чейзом не могли насытиться друг другом. Между нашими телами каждый раз летали искры, когда он ко мне прикасался, наши поцелуи всегда заканчивались удовольствием и эйфорией которую мы дарили друг другу. Это стало ещё одним открытием для меня. Мне нравилось каким он становился: всегда разным. Нежным и ласковым, сильным и ненасытным, страстным и горячим. Хотя Чейз всегда был горячим… Прижиматься к нему по ночам, чувствовать его сердцебиение, слушать ровное дыхание… Боже, как я любила наблюдать за ним спящим… Таким, каким Чейз был во сне он больше никогда не был. Только во сне мышцы его лица могли расслабиться полностью… Безмятежное, самое прекрасное и самое сильное создание на свете. Да, именно таким я его считала. Я любила его. Теперь я знаю, каково это — любить. Любить мужчину, желать его, жаждать прикосновений, ласк… Я так любила его… Больше эти слова не пугают, они вселяют надежду и веру, что счастье вечно. И быть может, когда-нибудь я свыкнусь до конца и назову реабилитационную капсулу домом.

Не могу сказать, что полностью привыкла к этому месту, ощущение того, что за нами постоянно наблюдают, иногда доводило до паранойи. Я знала, что камеры остались только во внутреннем дворе, на пляже и по периметру — в доме их не было, — на это всё равно, возможно просто по привычке, каждый заставляло меня исследовать каждый уголок дома на наличие «глаз» вторгающихся в моё личное пространство.

Я не могла избавиться от чувства, что кто-то продолжает дёргать за ниточки, управлять нами… Так же, как и не могла избавиться от тяжёлых мыслей о том, что происходит с остальным миром. Как ни старалась. Нельзя просто взять и выкинуть из себя кусок жизни, который сделал меня такой. Жизни, которая научила бороться. Жизни, которая калечила тело и душу, но позволяла идти дальше. На каждом из нас прошлое оставило отпечаток. Чейз пытался казаться сильнее всех, но даже в его красных глазах я порой замечала, как из пепла возрождаются два огненных феникса ярости, размахивают крыльями, закручивая водовороты в чёрных, как ночь зрачках. Задумчивый взгляд становился жёстким, мышцы лица напрягались, как будто кто-то без приглашения вторгался в его забытые и самые болезненные воспоминания. Чейз моргал и всё исчезало.

Он действительно научился себя контролировать. Управлять эмоциями, что у меня и раньше-то редко получалось.

Анна выходила с нами на связь раз в неделю. Кабинет, в котором была уставлена радиоаппаратура находился на втором этаже коттеджа. Руководство станции должно было получать отчёт о состоянии всех капсул, которые как оказалось, получили своё название исключительно из-за защитного барьера «обтекающего» выделенный под проживание участок суши. Вполне возможно, что для связи с РК существовали специально обученные люди, но конкретно с нами, каждый раз, на связь выходила Анна и по-своему я к ней даже как-то привыкла.

В первую очередь Анна интересовалась как у нас дела, как состояние Кристины, есть ли улучшения. Спрашивала, всего ли у нас хватает и не надо ли передать чего особенного, так как раз в два месяца капсулы облетал вертолёт, сбрасывая посылки их обитателями, с запрошенными вещами. У нас всего хватало.

— Кира передавала тебе привет, — однажды заявила Анна, чем ввела меня в абсолютный ступор.

— Интересно в каком смысле, — наконец произнесла я.

После смерти Дакира Кира перебралась в подземную станцию, где работы с больными также хватало.