Скалаки

Хотя Катерина и привыкла к ужасам войны, но и она в эту темную ночь в страхе стояла перед лагерем и, глядя в сторону боя, где в адском хороводе мелькали толпы солдат, знала, что это была решающая битва. На помощь к осажденному гарнизону подошли турецкие подкрепления, а в императорском войске свирепствовали голод и эпидемии.

Дрожа всем телом, прижимала Катерина к груди своего сыночка.

Во тьме грохотали орудия, слышался треск ружейной перестрелки, земля содрогалась, огонь выстрелов, подобный вспышкам кровавых молний, бросал зловещий отблеск на оружие и людей. Так провела Катерина всю ночь, в страхе молясь богу, чтобы он спас ее мужа и дал победу императорскому войску. В лагерь уже приносили раненых. А шум битвы то затихал, то снова усиливался, словно морской шквал, густой дым поднимался над местом боя.

Небо побледнело, и на востоке засияла светлая полоса. Раненые все прибывали, адъютанты на взмыленных конях носились между лагерем и позициями. И вот снова зазвучали трубы, поднялся шум, затрещали барабаны. Последние резервные части покинули лагерь и двинулись в бой.

Ухаживая за ранеными, женщины дрожали от страха, опасаясь, что императорскому войску приходит конец.

Взошло солнце, и утренний воздух задрожал от буйного радостного крика «Победа!», вырвавшегося из тысячи глоток; он разнесся по всему императорскому войску, и его радостное эхо достигло лагеря. Буря утихала, орудийная пальба и ружейные выстрелы стали реже. Принц Евгений одержал победу. Белградская крепость капитулировала. Стены, рвы и поле перед ней были обильно политы человеческой кровью. Новый день увидел тысячи обезображенных трупов, среди них с разрубленной головой лежал и гусарский вахмистр Уждян. Катерина не дождалась мужа, а Балтазар так и не увидел своего отца.

Осталась Катерина с маленьким сыном в далекой чужой стороне, среди грохота войны. Наплакалась она, нагоревалась. Хотя и изводил ее муж, но он все же был отцом ее бедного малютки, единственной опорой. И вспомнила она тут об отчизне, с новой силой вспыхнула в ней былая тоска. Хоть и удерживали ее, сулили ей золотые горы, Катерина бесстрашно пустилась по незнакомым местам к себе на родину. Долго странствовала она, перенесла немало трудностей, но в конце концов очутилась в родной деревне. Люди едва узнали эту высокую, исхудавшую женщину, загорелую до черноты, которая пришла в Олешнице с мальчиком на руках. Катерина опять стала батрачить.

Едва Балтазар немного подрос, как он уже должен был по мере сил помогать матери. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, мать его умерла, а через год и он исчез из деревни. Прошел слух, что парень завербовался в солдаты.

— Недаром в нем гусарская кровь! —говорили крестьяне. О своем детстве Балтазар никогда не вспоминал, считая,

видно, что не было в нем важных и значительных событий, рассказ о которых мог бы доставить удовольствие его слушателям—друзьям-солдатам или крестьянам в деревне Ж. Он ограничивался лишь описанием наиболее выдающихся происшествий, приключившихся с ним самим, либо слышанных им от матери. Зато о своей солдатской жизни он рассказывал подробно, обстоятельно и всегда с большим удовольствием и охотой. У него была удивительная память. Немало изъездил он стран, многое повидал и помнил все до мельчайших подробностей: где и что ел и пил, где потерял трубку и приобрел новую, где и когда подковал свою лошадь.

Семнадцати лет завербовался Балтазар в пехотный полк князя Пикколомини. Здесь он узнал, что воинская жизнь совсем не такова, как о ней рассказывали и как он ее себе представлял. В то время срок военной службы длился восемнадцать — двадцать лет, и старые, поседевшие в походах солдаты, оставшиеся на сверхсрочной, считали новобранцами даже тех, кто прослужил лет пять.

Балтазар роптал на время, проведенное им в полку Пикколомини. В конце концов из рекрута он все же превратился в бывалого воина, который уже не давал себя в обиду другим солдатам. Офицеры из дворян были неопытными юнцами, многие из них не старше шестнадцати лет. Балтазар и Ванек с осуждением рассказывали, что эти офицеры обращались с простыми солдатами, как со скотиной. Старый драгун особенно любил потолковать о тех офицерах, историю жизни которых он знал в подробностях.

— Ох, и жили мы, как собаки, у этих Пикколони,—так, для краткости, называл он своих господ.—Подумайте только: в тысяча семьсот сорок третьем году дезертировало сто пятьдесят солдат, одного расстреляли; в тысяча семьсот сорок четвертом году убежало двести шестьдесят два солдата, казнили шестерых; в тысяча семьсот сорок пятом году убежало двести шестьдесят —в их числе был и я,—казнили еще пятерых.

Вот так и избавился Балтазар от гамаш, которые носили «месители грязи».

Но он недолго скитался, пользуясь золотой свободой, так как поступил в драгуны.