Скалаки

— Молчи! «Мне отмщение, и аз воздам», сказал господь. Подай библию, Микулаш.

Плечистый Микулаш послушно, как ребенок, отодвинул в углу шкафчик, приподнял половицу, достал из тайничка большую, толстую книгу и положил ее на стол.

Старый Скалак зажег новую лучину и попросил сына почитать вслух. В семье издавна был обычай каждый вечер, а когда можно, то и утром, читать что-нибудь из этой книги, но только в полном уединении. Никто не должен был видеть ее, хранимую в строгой тайне, как драгоценный клад. Они унаследовали эту книгу от своего предка, «крестьянского офицера». Его потомки находили в ней совет и утешение, берегли ее, как величайшее сокровище. И так же, как эту книгу, свято хранили они веру своих отцов. Скалаки всегда к «Общине чешских братьев», жили согласно их учению и этим отличались от соседей. Внешне, как это приходилось делать тогда «братьям» и протестантам, они признавали католический обряд.

Микулаш склонился над книгой и уже стал читать, как вдруг раздался стук в двери. Он выпрямился.

— Это не Иржик, — сказал он и вопросительно посмотрел на отца.

— Иди открой, но книгу…

Сын молча поднялся и в мгновение передвинул шкафчик на место.

— Кто там? — сурово спросил Микулаш, выйдя в сени.

— Откройте, пожалуйста, — отозвался слабый голос. Деревянный засов упал, и в лачугу вошла девушка. Старый Скалак, стоя посредине комнаты, пытливо разглядывал незнакомку. Она промокла насквозь, ее влажные растрепанные волосы прилипли ко лбу. Юбка на ней была в грязи и во многих местах разорвана, ноги поранены. Это была Лидушка. Робко глядя на хозяев, она сказала молящим голосом:

— Я заблудилась в этом большом лесу, разрешите мне побыть у вас до утра.

Лицо Микулаша утратило строгость. Старый Скалак пригласил ее сесть.

— Найдется там что-нибудь поесть? — спросил Микулаш.

— Я оставил Иржику, но он уже не придет. Возьми в печи. Девушка, сидевшая на скамейке с опущенной головой, услыхав имя «Иржик», вздрогнула.

— Откуда ты? — спросил старый Скалак.

— Иду из деревни Ж.

— Вон откуда! Так! — И мужчины переглянулись. — А как же ты заблудилась?

— Я пошла на Туров за кореньями для бабушки. Вышла в полдень и задержалась в Б-ском лесу. — Тут Лидушка запнулась. — У колодца меня застала буря и темень, я шла, пока не заметила ваш огонек.

— Видела ты в Б-ском лесу панскую охоту? Правда, что хотели убить князя? — спросил Микулаш.

— Нет, не хотели… Он только, — добавила она решительно, — хотел помочь. — И замолчала.

— Кто он? Кому помочь? — быстро спросил Микулаш. Лидушка покраснела. Нехотя, с паузами она в конце концов рассказала все, что знала. Взор Микулаша загорелся грозным огнем, кулаки его сжались.

— Бедная девочка! — сказал сочувственно старый Скалак. — Микулаш, давай-ка сюда еду. — И он подал Лидушке горшочек молока и кусок хлеба.

Пока она ела, старик снял с вешалки женскую юбку, платок и какое-то белье.

— Бедняжка Мария, — сказал он, вздохнув, и задумался. Потом, указав на одежду, добавил: —Ты, девушка, переоденься, а твое платье до утра высохнет. — И вместе с сыном он вышел из комнаты.

Переодеваясь, Лидушка слышала их тихий разговор. Осмотревшись, она заметила, что на голых небеленых стенах не было ни одной картинки.

Когда она оделась, старик и Микулаш вошли опять.

— Ты устала, иди спать и ничего не бойся, бог всюду. Развесь как следует платье. Так, теперь иди за мной. — И, взяв лучину, старик пошел впереди.

Лидушка пожелала Микулашу доброй ночи; но тот сидел у стола, подперев голову сильной ладонью, и ничего ей не ответил. В сенях старый Скалак показал на лестницу и сказал:

— Полезай на чердак, там есть сено, заберись в него, другого места у нас нет.

— Бог вас наградит. Доброй ночи! — Девушка оглядела себя. Одежда на ней висела, как на вешалке, юбка была слишком длинна. В другое время она рассмеялась бы над своим видом.