Скалка

– Давай. Будь хорошей девочкой, – кивает мне на дверь. Что? Серьезно? Мы в детском саду?! – И лицо попроще сделай.

Издевается, сволочь! Для него это развлечение, а меня из вуза могут выгнать. Ненавижу таких!

Выхожу обратно, как нашкодившая малолетка. И лишь когда слышу его снисходительное «заходи», открываю дверь. Попытка номер два.

Он сидит в той же позе, только телефон положил на стол. Рассматривает меня с любопытством. Каждый раз, когда видимся, он так на меня смотрит.

– Ну рассказывай давай.

– Да нечего рассказывать особо. Я у вас ничего не крала. И никто из нас к вам не залезал в кабинет. Мы же не самоубийцы, – поясняю я. Холодов молчит, лишь удивленно приподнимает бровь. – Честно! Мы ни при чем.

– А кто при чем тогда?

Рассказываю легенду, слово в слово, как вчера договорились. На Холодова стараюсь даже не смотреть. Он не перебивает.

– …Я никогда такого раньше не делала, но тут решила попробовать. В общем…

– Телефон давай.

– Зачем?

– Посмотрю, когда тебе сообщение пришло… от Робин Гуда.

Я туго соображаю, особенно когда вся на нервах, как сейчас, и не сразу понимаю, при чем тут Робин Гуд.

– Э-э-э… так я удалила его. Сразу же.

– Все равно давай.

Молча отдаю ему мобильник.

– А файлы с тестами?

– Удалила. Тоже, – шепчу себе под нос, и до меня доходит, насколько жалко я, должно быть, выгляжу сейчас. И именно перед ним!

– Совсем врать не умеешь. Я так и думал.

Так уничижительно на меня не смотрели, даже когда я была толстой и в девятом классе меня поймали в столовке за поеданием пончиков.

– Совсем воображения нет, Тамара. Может, все-таки кофе с коньяком?

Вот гад!

– Знаете, я… Мне нечего больше сказать вам. Я не знаю, кто взломал ваш компьютер.

– Мне имя нужно. И я знаю, что ты знаешь.

Легко спрыгивает со стола и идет ко мне. А я как под гипнозом смотрю на него. Вот сейчас схватит за шиворот и потащит, как котенка, в деканат. Но нет, он останавливается в шаге от меня, протягивает руку и пальцами гладит по щеке.

– Не знаю я! И… руку уберите, пожалуйста, – мой голос слегка дрожит.

Он смеется, но все же опускает руку и даже чуть отходит от меня.

– Точно не знаешь? Может, это была Иваненко? Или Зайцева?

Я так отчаянно машу головой, что даже такой испорченный циник, как он, должен мне поверить. И, кажется, верит.

– Не они, значит, – кивает, будто соглашаясь со мной.

Я наконец выдыхаю. Слава богу! Хоть девчонки вне подозрений.

– Козлов?!

Как обухом по голове. И никуда не денешься от его взгляда.

– Н-нет. Конечно нет! При чем тут Колька?

– Ну, значит, ни при чем, – снова соглашается, а я дух перевожу. Он вообще очень расслаблен, улыбается. Как будто каждый день грозится выгнать студентов из универа. И для него это норма. Прирожденный «чистильщик». – Какие еще будут варианты?

– Нет у меня никаких вариантов. Я не знаю! Отпустите меня! Пожалуйста!

Последнее слово уже кричу, напряжение внутри зашкаливает, рвется наружу. Ему явно все равно, что меня могут отчислить.

– Пожалуйста?

– Пожалуйста, – умоляюще смотрю в его синие глаза, тщетно ища там хоть намек на сочувствие. – Я не могу вылететь отсюда. И девчонки тоже не могут. Мы… никогда, обещаю, никогда не будем у вас списывать, мы… да я все что угодно сделаю! Только не надо в деканат.

– Что угодно? – переспрашивает. А он реально заинтересовался, вон, даже улыбаться перестал. – И что ты можешь мне предложить, Тамара?

– Да что угодно! Что хотите, – быстро тараторю, главное, чтобы не остановил, не одернул. – Я многое умею. Я могу убирать, мыть, стирать, гладить, шить. Да я так готовлю… Весь курс об этом знает. В очередь парни выстраиваются за моими пельменями. А когда еще и мама приезжает…

– Мама? Приезжает?

– Ну да, я же не отсюда. А мама часто приезжает. Рыбу привозит, ну и… готовит, там, борщ, уху… мы их очень любим.

– Пельмени? Уху?

– Ага. Мама у меня сибирячка, а папа с Астрахани. Мы любим поесть. И готовить умеем.

– Ты, значит, предлагаешь мне взятку, Скалкина? – насмешливо говорит он, а я прямо чувствую, как моя призрачная надежда договориться с Холодовым распадается на атомы и исчезает в воздухе. – Забавно, обычно девушки мне предлагают другое.

– Д-другое?.. Деньги, да? У меня нет, – упавшим голосом произношу и вдруг вспоминаю о Кольке. Он у нас мажор. Не такой, конечно, кто на «Бентли» и «Мазерати» у входа паркуется, даже парковкой брезгует, но все же. Папа у него богатый. И он обещал помочь в случае чего. – Но если надо, я найду!

– Нет, Скалкина, не деньги, – терпеливо произносит Холодов, словно хочет разъяснить мне что-то особенное. – По крайней мере, не только деньги. Не подбери я тебя напуганную ночью на дороге с огромным рюкзаком, решил бы, что ты… но нет. Ладно, топай давай в свою общагу и не спутай на этот раз Дубининскую и Дубнинскую.

– То есть – топай? Вы меня… отпускаете? – уточняю, потому что сама не верю. Не может быть! Он же «чистильщик» и сволочь! – А девочки?

– Девочки твои, – смотрит на меня внимательно, – пусть спят спокойно. Пока.