Скалолазка и мировое древо

— Будет хуже! — подтвердила я. — Предупреждаю в последний раз!

Слева звякнули наручники, вытаскиваемые из чьего-то кармана. Я закрыла глаза. Глубоко вдохнула, стараясь не замечать давления на грудь, и пропела:

— prakRtiM svAmadhiSThAya sambhavAmyAtma mAyayA!![6]

Гомон боевиков как отрезало. Воцарилась тишина. Они явно не знали, что делать с вдавленной в грязь девчонкой. Вместо того чтобы сдаться и умолять о пощаде, она вдруг запела на непонятном языке, от звуков которого холодеют пальцы.

А я чувствовала их настроение и продолжала петь, вкладывая в каждое слово нежность и могущество души, сложенную из душ отца и матери, а также из тысяч и тысяч душ поколений предков. Их тела давно ушли в землю и превратились в прах, но души живут во мне, лучшие частицы душ! Я стою на вершине гигантской пирамиды эволюции. Я богиня! Я ощущаю силу своей души, ее могучее колыхание! Она наполняет мою речь магией первобытного мира, превращает ее в громовой хор тысяч голосов; слова врываются в окружающий мир и меняют его, они врываются в души людей и овладевают их разумом...

Видимо, мое лицо приобрело горгонические черты, а голос звучал пронзительно, потому что когда я распахнула глаза, то обнаружила, что все боевики, чьи взгляды были прикованы ко мне, посерели лицами. Я продолжала петь на санскрите о том, что я вечное ослепительное солнце и что по сравнению со мной их разум — жалкие кусочки льда, которые испаряются от одного дыхания. У них нет ни сил, ни воли, чтобы противостоять мне, огромному солнцу...

Когда я закончила, вокруг меня стояла гнетущая тишина. Крепкие, прожженные боевики, выстроившись стеной, не могли исторгнуть из себя ни звука. За их спинами звенела капель и раздавался плеск. Где-то хлопнул пузырь воздуха, поднявшийся со дна.

Нависший надо мной Ирбис поднял голову и поглядел куда-то в сторону:

— Принесли? Отлично. Надевайте.

Мозолистые руки туго защелкнули браслеты на моих запястьях. И одновременно с лязгом наручников я ощутила, как моя вера в могущество праязыка растаяла окончательно, без надежды на возрождение. Меня снова постиг крах! И апогеем его стал момент, когда Ирбис сунул тяжелую пятерню в мою поясную сумку и, пошарив в ней, вытащил на свет драгоценный медальон.

Глава 6 ПОДГОРНЫЙ ДВОРЕЦ

Из котлована, который еще час назад был чудеснейшим горным озером, меня доставили на берег. Я помню этот участок, я здесь пряталась за кустами, когда пробиралась во вражеский лагерь за аквалангами. Перед тем как произвести взрыв, боевики перегнали сюда с вала всю технику, в том числе и грузовик. Встав на цыпочки, я увидела низину. Теперь на ее месте появилось маленькое море с торчащими из воды деревьями.

Взбираясь сюда по осклизлому откосу, я испытывала бесконечную горечь и стыд. Горечь от того, что попалась, а стыд — за малоосмысленную попытку обратить противников в бегство при помощи сотрясания воздуха. Какая же вы наивная, Алена Овчинникова!

Командир боевиков остался внизу. Ему было интереснее возиться с медальоном и пирамидой. Впрочем, обо мне он тоже не забыл: двое солдат, которым меня передали на берегу, получили от него строгие указания по рации. Ирбис велел конвоировать Водолазку (так он меня окрестил) в пункт, при назывании которого я сперва подумала, что ослышалась.

Солдат с высоким лбом и залысинами тоже так подумал, а потому переспросил, приложив губы к рации:

— Я правильно понял? Доставить во дворец?

— Ты понял правильно, — ответил Ирбис из динамика. — Глаз с нее не спускайте. Если сбежит... я вам не завидую.

Угроза расстрела, пожалуй, прозвучала бы безобиднее, чем эта последняя фраза.

— Понял, Крыс, он тебе не завидует! — обрадовался второй солдат, накачанный коротышка. — Выпустит из тебя кишки майор наш Ирбис. И подвесит за них на крюке.

— Заткнись, тупица. Он имел в виду нас обоих.

— Ну да, ты у нас, конечно, умник! Слышишь больше, чем тебе говорят...

— Умолкните оба, — раздраженно сказала я. — Клоуны. И без вас тошно.

— А ты помалкивай, Водолазка, — произнес коротышка. — Залазь в машину.

— Я — Скалолазка.

— Тогда скалолазь в машину.

Забираясь в кузов джипа, я успела заглянуть в котлован. Боевики окружили центр хараппского города. Человек двадцать оцепили его со всех сторон, среди них должен быть и майор Ирбис, хотя отсюда не видно. Он вставит медальон в пирамиду. Только ничего у него не выйдет, я уже пробовала... А если выйдет? Если получится? Если рядом с пирамидой вспыхнет неоновый указатель, который укажет на место, где растет древо? Мне будет очень обидно. До боли обидно.

Бравые бойцы положили меня лицом вниз да еще направили в затылок стволы винтовок. Поэтому я не видела, где мы ехали. Могла судить об этом лишь по наклону осей внедорожника. Сначала джип спускался по хрустящему гравию, затем ехал ровно, если не считать кочек. Затем стал подниматься в гору. Я повернула голову и увидела проплывающие над бортом кроны деревьев. Мы возвращались в леса Арьяварты.

Джип в очередной раз подскочил на кочке, обшарпанное дно двинуло меня в подбородок.