Скальпель и автомат

Утром встречались на пятиминутке. Начальник госпиталя говорил о задачах персонала, комиссар читал сводки Информбюро. Намечался краткий план работы на день, заслушивался доклад дежурного по части. Потом бежали в отделения к раненым, умывали, кормили, готовили к врачебному обходу. Дежурная сестра записывала назначения. Санитарка приводила по одному раненому, сажала на стул. Доктор Варвара Николаевна Неронова долго и тщательно выслушивала легкие и сердце, раненым и больным это нравилось. Часто просила доктора Августу Николаевну Дружинину посмотреть плохо зарастающую рану. Других направляла в лабораторию к Н.К.Беляевой, в физтерапевтический кабинет к Любе Демидовой.

Проводив последнего раненого из перевязочной, я убираю медикаменты, кипячу инструменты, прячу их в шкаф. Санитарка чистит тазики и полы раствором лизола или сулемы. Варвара Николаевна пишет истории болезни, затем моет руки, и мы идем обедать. Раненые уже поели и отдыхают. Около двух часов дня санитарка или Лида Перекалова приносят простиранные бинты, и раненые скатывают их, укладывают в наволочку. Темнеет быстро. Маскировочной бумагой завешиваем окна, дежурный выходит на улицу и проверяет светомаскировку. Принесли чай, позвякивают ложки в стаканах. Отхлебнув горячего чайку, раненый качает как дитя забинтованную руку и наговаривает письмо. Сестра терпеливо отписывает поклоны и приветы всей родне и всем знакомым. С завистью слушают солдаты, у кого родные места под немцем и писать некуда, кому весточки не ждать. В углу у столика читают газеты и книги, у окна четверо читают вслух письмо из дома. Высокая, подтянутая фигура политрука Чекалева появляется в дверях: «Кто желает посмотреть концерт школьной самодеятельности, прошу вниз!» Начинается шум. Раненые постепенно уходят с Любой Демидовой, комсоргом госпиталя во второе отделение. Хромающим помогают спуститься по лестнице. Санитарки протирают пол. Старшая сестра Оля Виноградова выписывает медикаменты на завтра. До ужина школьники развлекают раненых. А после ужина объявляют кино.

Но часто в привычный распорядок врывались воздушные тревоги, вой сирены. Раненых увозили в земляные укрытия, тяжелых прямо на кроватях несли в подвал. Позже некоторые раненые при звуках сирены ложились на свои кровати, и никакие уговоры не помогали отправить их в убежище. Скорбно слушали суровую сводку Информбюро. Фашисты занимали город за городом, отрезая дороги к Москве. Мы уже были на казарменном положении, начальство — в военной форме. Московско-Курскую железную дорогу объявили фронтовой. Эшелоны с ранеными подавались прямо к госпиталю. Начальник станции приказал железнодорожникам перейти на казарменное положение. Обстановка обострилась, фашисты сели под Москвой почти на все железные дороги. И только в сторону Горького и обратно, беспрерывно грохоча, шли поезда, сопровождаемые немецкими «мессерами», не жалеющими бомб.

В то время формирование поездов было возложено на Ногинскую станцию. Несмотря на слабое путевое развитие, стеснявшее оперативную работу, железнодорожники успешно справлялись со своей задачей, регулярно снабжали фронт, быстро формировали эшелоны. А в небе часто выли самолеты врага. Машинисты по сменам Логинов, Строилов, Воронин, А.Лаптев и Ульянов водили составы строго по графику, без аварий. Предзимье бушевало лютое, приходилось бороться со снежными заносами. Колхозники, рабочие, школьники, закутанные в платки, в шубах и валенках, убирали снег лопатами, а он валил и валил, занося пути, сплошным покрывалом укутывая землю. Эшелоны двигались с трудом. Дорожный мастер Циляпин руководил стрелочниками, работали они четко и аккуратно. (Потом последуют награды — за отличную работу осенью и зимой 1941 года все работники железнодорожной станции получат наркомовскую премию).

Как-то в стылый день начальник станции Лавров проводил планерку. Вдруг стены красного уголка потряс взрыв. Все кинулись к двери, высыпали на улицу.

— Борис Николаевич! Что там? — спрашивает кто-то испуганно.

— Успокойтесь! Ложная тревога, ничего страшного!

А у пункта просмотра — половина разбитого вагона, вокруг щепки. В морозном небе, невысоко, кружит наш У-2 со звездами. Хорошо, что стрелки без команды комвзвода Остроумова не прочесали облака. А то плохо пришлось бы ротозею-летчику, который «обронил» авиабомбу.