Скальпель и перо

Чтоб истину постичь наверняка -

Кто были те, планеты нашей рыцари,

Пришедшие от плуга и станка,

Богатыри той битвы исторической?

Я перед правдой сердцем не солгу,

Коль так скажу:

–Вопрос не риторический!

Мы перед ними всё ещё в долгу.

Нам отвечать какою правдой-верою

Они служили миру на земле,

Когда пылали их шинели серые,

Как пламя прометеево во мгле.

Как памяти далёкой отражение

Застыл на старой киноленте взрыв…

Ушли они в последнее сражение,

Своею кровью землю обагрив.

Ушли они – далёкие и близкие -

В немеркнущую вечность. В зной времён.

Шумит листва берёз над обелисками.

Солдаты – у прострелянных знамён.

У времени непостижимо быстрого

Есть свой накал и свой девятый вал…

Я эту память тоже кровью выстрадал,

Когда солдатам раны бинтовал.

И до сих пор ищу свои критерии -

Мне кажется на всех материках,

Как дуги вольтовы, ещё гудят артерии,

И кровь погибших – на моих руках,

На травах, на снегу…

Она – не ржавая

От времени, от ливней и ветров.

Она горит!.. Могущество державное

Озарено её огнём,

И отчий кров,

И сон дитя, и нежность женщины,

И налитое радугой зерно,

И всё, что было Родиной завещано, -

Солдатской кровью той озарено.

Века пройдут. Пройдут тысячелетия -

Ни ран, ни нашей славы не избыть.

И в мире нет бесчестнее бесчестия -

Ту кровь людскую хоть на миг забыть.

И вновь, как наяву, – Весна Победная!..

Уже Рейхстаг бризантами секут.

Мне душу опалила кровь последняя

До низверженья зла за пять секунд,

До завершенья боя, до салюта нашего,

Где пал последний вражеский редут.

… Над картами склонясь, седые маршалы

Седых солдат в бессмертие ведут.

И слушая в своей родной обители

Бессмертный гимн – «Священная война»,

На стареньком, видавшем виды кители

Старушка мать целует ордена.

А время набирает ускорение,

Как сны – отгрохотавшие бои…

Наденьте же нашивки за ранения,

Однополчане верные мои.

ДРУГУ, ЖЕНЕ

Надпись на книге стихов

Константина Симонова

Шла страной

Военная страда…

Чтобы лихолетье победить,

Мне Сурков и Симонов тогда

Помогли нежней и злее быть.

Я читал стихи и на пути

Сокровенно думал о тебе,

Чтоб собою быть,

Чтоб обрести

Должную уверенность в себе.

Я тогда, конечно, понимал -

Бой есть бой.

И жизнь и смерть – в бою.

И к груди сильнее прижимал

Карточку помятую твою.

Образ твой томился впереди.

Я шагал сквозь миномётный вой

С автоматом верным на груди,

Со стихами в сумке полевой.

из семейных альбомов. Ида Вениаминовна Попова – жена Л. П. Попова

«Жди меня» -

писал я под огнём.

Жил тобой в решающей борьбе…

… Вот как много сохранилось в нём -

В томике, подаренном тебе.

Май 1945 года

ДУЭЛЬ

Идёт артиллерийская дуэль.

..Рванул снаряд под самый корень ели.

И, ветви распластав, упала ель.

О как они – дуэли – надоели!

Палят без цели. Бьют по площадям.

Вслепую бьют по нашему квадрату.

То здесь султан огня, то там, то сям.

Выматывают душу у солдата.

Я слышу озорной весёлый крик.

Оглох почти, но этот крик приемлю -

Бодрит мне душу боевой комбриг:

–Не бойся, эскулап! Держись за землю!

Вдруг нимбом поднялась седая гать,

Крупнокалиберным рвануло землю с хрустом.

Я смутно начинаю постигать

Азы артиллерийского искусства.

Всё верно: непременный атрибут

Любой войны – огонь, в снаряд обутый.

Признаться, кошки на душе скребут

От этого – будь проклят! – атрибута.

Я мудро философствую: примат

Огня с металлом над живым солдатом.

А в сущности, ведь это – Дантов ад.

И, обозлившись, он, живой солдат,

В казённик вбив очередной снаряд,

Ответным бьёт, покрыв фашиста матом.

О как минуты медленно текут!

Мы на прорыв ждём нового заданья.

И вдруг -

в окоп

прямое попаданье,

Затем -

прямое -

в полковой медпункт…

Заплачет горько по убитым мать,

Счёт потеряв кровавым дням и суткам.

И вдруг, каким-то там

Вторым рассудком,

Я начинаю жутко понимать

Во всей вот в этой беспощадной мгле

Немыслимость того, как говорится,

Чудовищность всего, что здесь творится,

Нелепую жестокость на земле.

Но тотчас мысль становится острей -

Я осенён как благостною вестью:

Из наших справедливых батарей

Ударит всенародное возмездье.

Кляни себя и на судьбу не сетуй!

Я это утро с ночи сторожу.

Бегу в киоск за утренней газетой

И в ней… своих стихов не нахожу.

И я шучу: знать не бывать фортуне…

Но строфы жгут, слова-глаголы жгут.

Стихи мои!

Они страдают втуне.

Их нет пока. Они во мне живут.

***

Памяти друга – капитана медицинской

службы Сергея Алешкевича

…Застыли каски у окопной бровки.

Сигнальная ракета. Всё! Пора!

Конец артиллерийской подготовки -

Рванули наши танки на таран.

Бросок вперёд к блокированным дотам!

На флангах – миномётная пурга.

Идёт большая ратная работа -

Советские солдаты бьют врага.

И вот уже из-за черты багряной

По рации звучит издалека,

Что справа у высотки безымянной

Серьёзно ранен командир полка.

…Кипят в стерилизаторах укладки.

Часы секундам отмеряют ход.

Военной хирургической палатки

Спокойный и суровый обиход.

Людская боль и ранние седины,

И милосердье боевых подруг.

И вот вступает в смертный поединок,

В борьбу со смертью молодой хирург.

Не очень долго поединку длиться.

Здесь каждая секунда на счету.

Дерзает врач. И юная сестрица

Слова-приказы ловит на лету:

–Пинцет Пеана! Кетгут побыстрее!

Но вот внезапный залп из-за реки -

Наш медсанбат жестоко был обстрелян

Конвенции Женевской вопреки.