Скамейка

Ты водичку свою соленую не лей. А то сама худая, а слез в тебе три мешка! Я тебя предупреждаю: если моя жена хоть что-то узнает… хоть один звук, хоть один намек… с тобой все, тебе конец! Я мужик добрый, отходчивый, но за такое… не пощажу! Поняла, что я сказал? (Тряхнул ее.) Отвечай: поняла или не поняла?

Она (лицо залито слезами) . Поняла…

Он . Чтоб никаких! Поняла?

Она . Поняла… Иди, ради бога… Не бойся…

Он . А я не знаю, что тебе может завтра в голову стукнуть. Обидит, обманет кто-то, а мстить будешь мне! Я не собираюсь страдать из-за твоей хорошей памяти! Я должен быть уверен, понятно? А то еще письмо какое-то напишешь или еще что-то… Я должен быть уверен, ясно тебе? (Ткнул ее.) Давай клянись. Скажи: клянусь. Я кому говорю, скажи: клянусь.

Она (глотая слезы) . Клянусь.

Он. Вот так. Теперь, если хочешь, могу вывести из парка… если боишься.

Она . Не надо…

Он. Не надо так не надо. Тогда я пошел. Не забыла, в чем поклялась? Я спрашиваю – не забыла?

Она . Не забыла… Можешь меня задушить, тогда совсем будешь уверенный… Мне все равно…

Он. Ну-ну-ну… Ничего с тобой не сделается. Завтра опять сюда придешь… как миленькая. Последний раз спрашиваю – вывести из парка?

Она молчит, плачет.

Тогда я пошел. Прощай. (Уходит.)

Вера остается одна. Кругом ни души, она одна сидит на скамейке и рыдает. Закрыв руками лицо, она поднимается, заходит за скамейку, идет на газон, опускается в высокую траву и, распластавшись в траве, лицом вниз, затихает. Только плечи у нее вздрагивают от беззвучных рыданий. Внезапно из-за кустов появляется Федор. Он не в себе, встревоженный, в глазах мрачноватая решимость. Не обнаружив на скамейке Веру, беспокойно смотрит по сторонам. Увидел ее. Подходит, опускается возле нее на корточки.