Скандал

Клаус спускался по лестнице, по которой недавно поднимался, в самом радужном настроении, громко и фальшиво насвистывая какой-то шлягер — что-то легкомысленное, даже развязное. Куда-то пропала нервозность, исчезла раздражительность. Он как мальчик прыгал со ступеньки на ступеньку.

Клаус сел в машину и поехал. «Все это чепуха, — думал он по дороге домой. — Кротхоф с его мятными таблетками… Смешно! И чего он крутит все вокруг да около? Да и комиссар Хаузер не такой уж самоуверенный: то так повернет, то этак… Убийство! Ну и ну!.. Он, Клаус Майнинген, водит всех их за нос. Ингрид он уже провел. Но рано еще радоваться. Надо продолжать игру, и все будет в порядке».

Клаус жил в недавно построенном доме на Миттлерен Ринг, в холостяцкой, уютной, современно обставленной квартире с бассейном на крыше. Квартира располагалась на двенадцатом этаже и состояла из четырех помещений: маленькой прихожей, ванной, небольшой кухоньки, в которой он готовил завтрак и, возвращаясь домой поздней ночью, ужинал, и огромного салона, превосходящего по площади три указанных помещения вместе взятые.

Блестящий, облицованный гранитом вестибюль, стекло и бетон, мозаичный пол, абстрактные фрески. Вход в ресторан, бар, кегельбан. Свет, веселье, жизнерадостность. Медленный лифт. Слишком медленный. Клаус сейчас взлетел бы на ракете — вверх, сквозь крышу…

«Ты не в своем уме, ты словно пьян. И все из-за этой Ингрид? Ребенок! — твердил он себе. — Все это так несерьезно!»

Он открыл дверь, захлопнул ее за собой и в три шага преодолел расстояние от двери до салона.

В салоне в современном кресле с пестрой обивкой кто-то удобно устроился. Галлюцинация, подумал Клаус. Но это была не галлюцинация. Это была Ева Кротхоф.

Она вдавила в пепельницу окурок.

— У тебя есть время? — спросила она. — Я надеюсь, ты никуда не спешишь? Я жду уже больше часа. Перед этим я была у папы, но ты ушел оттуда задолго до меня… Боже, как ты выглядишь? Со вчерашнего дня не переодевался?

Клаус покачал головой.

— Я был полностью деморализован, — насупился он, — даже не брился.

— Не думай, что я ничего не заметила. Ты произнес это так, будто гордишься всем этим.

— Уж и горжусь! Ничего подобного.

— Возможно, находятся люди, которым по душе такой тип — бродяги, дикаря, неандертальца… Я, во всяком случае…

— Скажи, — прервал Клаус этот поток слов и плюхнулся в соседнее кресло, — как ты сюда проникла?

Ева удивленно подняла брови.

— Ты, по-видимому, забыл, что ключ от твоей квартиры…

— Об этом я не подумал. Я полагал, ты в Зальцбурге и выступаешь.

— Концерт состоялся вчера вечером.

— Да? — спросил Клаус.

— Тебя в самом деле это интересует? — Ева улыбнулась. — Это был успех, я думаю. Того же мнения Аплаус. В газетах еще нет рецензий. Зато там подробно описывается все, что произошло вчера в Моосрайне. Дорогой Клаус, я… я не знаю, как бы это сказать…

— Лучше никак.

— Я знаю, между вами — между тобой и твоим братом — все было не так, как должно быть, но все-таки… И потом: обстоятельства, при которых это произошло…

— Но будем говорить об этом.

Но Еву не так-то легко было остановить:

— Я боюсь, что нам все-таки придется об этом поговорить, — возразила она, правда, вполне дружелюбно. — Это очень важно. Насколько я понимаю, ты полностью выбит из колеи.

— Ерунда! — запротестовал он.

Она положила руки ему на плечи. Он поежился, но не уклонился.

— Мой бедный Клаус, — заговорила Ева с притворным участием. — Тебе не отвертеться. Меня не обманешь. Я была в Моосрайне.

— Было бы лучше, если бы ты все забыла, — сказал он жестко, — например, то, как мы с тобой туда приехали, — забыла бы раз и навсегда.

— Ты меня неверно понял, Клаус. Я была там, в Моосрайне, сегодня утром.

— Что-о? — Клаус вскочил с места.

— Да. И говорила с твоей ведьмой.

— Ага, с Терезой. Ну и что же?

— Милый, что с тобой?

Клаус подошел к окну. Прекрасный вид на парк, на крыши и башни города… Где-то там, скрытая серой пеленой, улица, а на улице — дом, где живет Ингрид. «Боже мой, — думал Клаус, — похоже, я здорово влип. Что же теперь делать?» Он больше не мог полагаться на Еву. Господи! Разве можно предположить, что она замышляет?

Он отвернулся от окна. Она сидела расстроенная, но держала себя в руках.

— Кто она? — резко спросила Ева.

Наверное, она уже знала об Ингрид.

— Кто?

Вопросом на вопрос: противная игра.

— Ты прекрасно знаешь. Кто она?

— Ах, да. Но прошу тебя! — Он пожал плечами и принужденно улыбнулся. — Ее зовут Ингрид Буш, она студентка юридического факультета; Леонгард нанял ее в качестве секретаря.

— Ингрид… — Ироническая улыбка скривила ее густо накрашенные губы. — Она хорошенькая? Как выглядит?

— Ты задаешь слишком много вопросов… У нее длинные волосы.

— Бедный Клаус. И на это ты клюнул?

Она вздохнула. Да и как тут не вздохнуть!

— Ева, перестань! Я понимаю шутки, но…

Ева ответила ему ослепительной улыбкой. Возможно — искренней… и в соответствии с правилами хорошего тона.