Скандал

– Знаю, Баки, но у нас в запасе целая неделя, – уверенно ответила она, подходя к легкому креслу, на котором он сидел, и протянула руку. Бак нехотя принял ее; он выглядел жалким и расстроенным. Он раздражал Пенелопу только в одном случае – когда вел себя, как брошенный щенок.

Бернадин, старшая служанка Хейзов, стояла у входной двери со шляпой Бака в руках. Он поблагодарил ее и повернулся к Пенелопе. Девушка открыла ему дверь, и туг ее взору предстала восхитительная картина – Генри Шунмейкер стоял на ступеньках ее дома. Девушка сжала кулачки от восторга: как все удачно складывается! Он был здесь, прямо сейчас, в кои-то веки вовремя! Генри выглядел как всегда безупречно: черный пиджак подчеркивал статную фигуру, лицо было прекрасным и свежим. Но все же Пенелопа заметила в его чертах нечто необычное. Она привыкла к безмятежно веселому, уверенному и невозмутимому Генри, но сейчас он выглядел… чуть смущенным.

– Шунмейкер, – промолвил Бак, протягивая руку. – Что ты здесь делаешь?

– Привет, Бак, – Генри покорно пожал ему ладонь. Пенелопа тщетно пыталась разгадать странное выражение лица своего возлюбленного. Ею овладело смутное беспокойство, и она поняла лишь одно: он выглядел так, словно его загнали в ловушку.

– Просто наношу визиты там и тут, захотел заглянуть и к мисс Хейз, – неестественно скованно ответил Генри, залезая в карман и доставая запечатанную воском пачку открыток с приветствиями.

Сердце Пенелопы мгновенно сжалось, в висках застучало от гнева. Он зашел, чтобы оставить открытку? А как же их обычные воскресные встречи? Не мог же он шептать ей на ушко, как восхитительно она выглядит, в открытке. Нет-нет, в этом послании, должно быть, какое-нибудь приятное известие, пыталась она успокоить себя, но все же… Генри никогда не тратил время на написание официальных писем и был уж точно не из тех робких юношей, которые пишут на бумаге то, что не могут произнести вслух.

– Быть может, вы войдете и расскажете мне об этом? – медленно произнесла Пенелопа, принимая из рук Генри странную открытку и смотря на него в упор горящими глазами.

– Проходите, – сказал Бак, – Я, в любом случае, ухожу.

Он повернулся к Пенелопе для прощальных поцелуев.

– Будь хорошей девочкой, – сказал он, целуя ее в правую щечку. – Но не слишком хорошей, – прошептал в левое ухо.

Генри прикрыл рот рукой в кожаной перчатке, кашлянул и кивнул Баку на прощание. Потом, когда закрыли дверь, последовал за Пенелопой в просторную прихожую. Она была яркой и сияющей, с зеркальными потолками и с мраморным полом, выложенным черно-белой плиткой, и гораздо просторнее, чем в старых домах. Иногда Пенелопе казалось, что она теряется среди всей этой роскоши, что эти огромные помещения давят на нее, но зеркала ее никогда не раздражали: ей нравилось повсюду видеть собственное отражение.

– Бернадин, можешь отдыхать, – велела Пенелопа служанке.

Пожилая женщина кивнула и повернулась было к выходу, но, спохватившись, обернулась:

– Господи, я чуть не забыла. Миссис Хейз велела передать вам, что преподобный Нидлхауз решил присоединиться к семейному обеду сегодня вечером, и она велела, чтобы вы были готовы принять его в пять часов.

Как только Бернадин исчезла за дверью, замаскированной богатыми настенными украшениями, Пенелопа закатила глаза, с трудом сдерживая гнев. Ее сейчас раздражало буквально все: и Генри, который, похоже, решил, что может просто так ускользнуть. И мать, которая так бесцеремонно нарушает ее воскресные планы. И нерасторопная забывчивая служанка… Какие еще сюрпризы ждут ее сегодня? Девушка на минуту прикрыла веки, чтобы успокоиться. Затем, не поворачиваясь к Генри, произнесла:

– Мне показалось, что ты собирался оставить мне письмо и исчезнуть. В чем дело? Ты же знаешь, что воскресенье – наш день.

Немного помолчав, он спокойно ответил:

– Ты еще даже не прочитала мою открытку, а уже строишь какие-то догадки. Не хочешь сначала узнать, что в ней написано?

Пенелопа старалась не думать о том, что Генри имел в виду, говоря о письме, да еще таким невозмутимо-издевательским тоном. Вместо этого она небрежно отвернулась, зная, что он сейчас невольно залюбуется ее точеным профилем, роскошными волосами и невероятно тонкой талией. Прислушиваясь к его тихому прерывистому дыханию, она ждала. Пару минут Генри в замешательстве топтался на месте, нервно теребя в пальцах цепочку от часов.

– Так как я здесь, – вымолвил он с явным усилием, – может быть, вы предложите мне чай со льдом или скотч? Или что-нибудь другое, что у вас есть…

– У нас есть все, что пожелаете, мистер Шунмейкер. – Она все еще не смотрела на него, прекрасно понимая, что Генри думает о ее обворожительной фигуре. Ей хотелось, чтобы он терзался догадками, сердилась она или нет, – Но, видите ли, я только что отослала служанку, так что мне придется приготовить все самой.

– Ну что ж… Хорошо. Самой так самой. Надеюсь, вы не заставите меня ждать, – насмешливо ответил Генри.

– О, ну что вы! Это не займет много времени, – парировала Пенелопа, сузив глаза и зло улыбнувшись, а затем подмигнула ему.