Скандал

Дорогая П.,

Только что оставил юношу дома, как и планировалось. Парень кутил до утра, и думаю, что сейчас он нуждается исключительно в чашке хорошего крепкого кофе.

Ваш скромный слуга,

И.Ф.Б.

Пенелопа проделывала это уже тысячу раз. Привычным жестом накинула черную шерстяную накидку и опустила капюшон на глаза. Затем обогнула особняк Шунмейкеров и проскользнула к входу для слуг. Она шла по знакомым коридорам, осторожно подобрав юбки, к комнате, в которой должен был находиться Генри. Уже пробила полночь, позади остался званый вечер, на котором она, как всегда, была в центре внимания ухажеров и сплетников. Впрочем, она ничуть не устала, напротив, была полна решимости и сил. Весь вечер Элизабет являла собой пример для подражания – несмотря на унижение, спокойно улыбалась и танцевала. Разумеется, Генри так и не появился, перебрав шампанского, которое весь день усердно подливал ему Бак. Все получилось так, как и планировала Пенелопа: Генри пил весь день, а затем, на яхте, еще сильнее опьянев, впал в буйное веселье и начисто забыл обо всех обязательствах перед своей невестой. План сработал безукоризненно! Вот только Элизабет даже в поражении оставалась уверенной в себе, прелестной и всеми обожаемой. Пенелопа с удовольствием повыдергала бы ее белокурые локоны и в клочья растерзала ее дорогое розовое платье. Но такой гордой девушке, как Пенелопа, не нужны были легкие победы, и уж тем более нападение на прелестное достояние «старого доброго Нью-Йорка» не принесло бы ей ничего хорошего. Так что она будет действовать другими методами… Девушка незамеченной прокралась по коридору на третьем этаже, лишь однажды обернувшись, дабы убедиться, что никто ее не видел, и вошла в кабинет, примыкавший к комнате Генри.

– Генри! – прошептала она, закрыв за собой резную дубовую дверь.

Он, закрыв глаза и зажав в зубах сигарету, лежал на массивном кожаном диване в центре комнаты.

– Генри, – повторила она чуть громче. Он услышал, вынул сигарету и повернулся к девушке.

– О! – ухмыльнулся он, слегка приподняв темную бровь. Обгоревший на солнце, всклокоченный и пьяный, как последний матрос, он все равно казался безумно красивым.

– Генри, ты выглядишь как бродяга!

Он опустил глаза на белую рубашку с расстегнутыми пуговицами и заляпанные грязью помятые светлые брюки и промолчал.

– Как прошел вечер?

– Тот, на котором ты так и не появился? – Пенелопа незаметно улыбнулась и плавным движением откинула капюшон.

– Да, именно он, – Генри вновь затянулся.

Пенелопа медленно стянула длинные белые перчатки и принялась лениво крутить их в руках.

– Скажи, а разве не на этом вечере вы должны были впервые появиться с Элизабет?

Генри выпустил вверх струю дыма.

– Я бы предпочел этого не делать, Пенелопа.

– Но разве тебе не кажется это важным? Забыть явиться на первое торжество после собственной помолвки… Знаешь, ее мать была в ярости!

– Правда? – грустно усмехнулся Генри и тяжело вздохнул.

– В прежние времена тебя бы это позабавило, – заметила Пенелопа, подходя ближе и усаживаясь у ног Генри. Тот лишь молча курил, уставившись на плечо Пенелопы. Она дотянулась до портсигара, лежавшего на животе юноши, и зажгла сигарету.

– Генри, – она подтянула колени так, что юбка раскинулась во все стороны, обнажив стройные ноги. Теперь, когда он был так близко, голос Пенелопы становился все тише и вкрадчивее, – Почему ты мне не сказал? Зачем было устраивать столь омерзительный сюрприз?

– Пенни… – Генри опустил голову на кожаную подушку дивана и уставился на фрески на потолке, в модном фривольном стиле изображавшие чаепитие в саду, – На самом деле я пытался тебе сказать. И ты узнала бы об этом гораздо раньше, если бы не привычка сжигать мои письма.

Пенелопа вдруг с ужасом поняла, что Генри вполне мог объявить о разрыве с ней в том злосчастном письме. Но главным ударом для ее самолюбия стало воспоминание о том, чем они занимались, пока догорало послание. Похоже, она рискует потерять контроль над ситуацией…

– Я понятия не имела, что… ничего не значила для тебя.

– Это не так – Генри докурил сигарету и бросил ее. в граненую стеклянную пепельницу на полу. – Я не хотел, чтобы тебе было так плохо. Но видимо, мне все-таки придется причинить тебе боль…

Пенелопа резко поднялась, за спиной взметнулся мерцающий красновато-оранжевый шлейф. Она уловила в его словах какой-то странный подтекст, и он ей очень не правился. Девушка подошла к книжным полкам, заставленным новыми, ни разу не прочитанными книгами, и выпалила:

– Почти то же самое сказала мне Элизабет!

– В самом деле? – Генри приподнялся на локоть и с любопытством посмотрел на Пенелопу.