Скандал из жизни знаменитости

– А ты устрой соревнование, – предложила она. – Кто сможет научиться быстрее: ты – свистеть, как Флойд, или Флойд – произносить твое имя.

Он сложил губы и дунул изо всех сил. Попытка оказалась безуспешной, и у него на лице появилось такое отвращение к самому себе, что Аманде пришлось поспешно уткнуться в свою книжку кулинарных рецептов, чтобы скрыть улыбку.

– Да-а, без тренировки ничего не получится, Ники. Ну что, с хлопьями покончено?

Кивнув, он осторожно донес чашку до раковины, чтобы Аманда могла выбросить остатки в ведро.

– А что мы сегодня утром будем делать?

– Я как раз подумала: а не испечь ли нам печенье? Помнишь ту сказку, что мы читали вчера на ночь, о пряничном человечке?

Ники кивнул. Затем он подтащил табурет поближе к Аманде, вскарабкался на него и взялся за ложку, из чего Аманда сделала вывод, что он полностью одобряет ее план.

Пока печенье сидело в духовке, он устроился рядом с клеткой Флойда и твердил без остановки «Скажи «Ники»!» так упорно, что Аманда едва не сошла с ума. В конце концов он сдался и, вернувшись на кухню, склонился над горячей, только из духовки, сковородой с ароматными пряниками и вдохнул пряный запах.

– Эти прянички щекочут мне нос, – объявил он. – А птицы все равно глупые. У меня дома собака!

– Правда?

– Большая. – Он изучающе всматривался в Аманду, словно прикидывая, до какой степени она ему поверит, и наконец высоко вскинул руки: – Во-от такая. До самого неба!

Ну еще бы, подумала Аманда. В детском воображении собаки могут быть какими угодно.

– У нее есть пятнышки, полосочки, а шерсть пушистая-пушистая!

– А где же она сейчас, кто ее кормит, пока тебя нет?

Этот вопрос, без сомнения, не приходил Ники в голову. Малыш тяжело вздохнул.

– Ну-у, я бы хотел, чтобы у меня была большая собака.

– Тебе бы было с ней очень весело, правда? Но и забот тоже прибавилось бы. Кто бы присматривал за твоей собакой, пока тебя нет дома?

Ники наклонил голову и взглянул на нее снизу вверх сквозь густой частокол ресниц. Это был один из самых ловких трюков в его арсенале. Казалось, он примеряется к жертве, перед тем как напасть на нее.

– Ты! – со всей уверенностью заявил он.

Это могло бы быть правдой, подумала Аманда, если бы обстоятельства сложились по-другому…

Не смей даже думать об этом, тут же предупредила она себя. Ничто не изменится.

Она обернула вокруг него фартук, вручила ему тупой нож и расставила несколько маленьких плошек с разноцветной глазурью.

– Вместо глаз будут изюминки, а вместо пуговиц – маленькие красные леденцы, – объяснила она и принялась разукрашивать пряничного человечка.

– Я нарисую себя, – сказал Ники и начал усердно вдавливать глазурь в пряник. Тот разломился надвое, и Ники отложил его, искоса взглянув на Аманду. – Этот не годится. Пряничный Ники должен быть особенным.

Она протянула ему другой пряник.

– Совершенно верно.

– Ты думаешь, я особенный?

– Конечно, Ники.

– Папочка говорит, я взаправду особенный. Меня выбрали! – Он расплылся в победоносной улыбке.

Каждый мускул в теле Аманды застыл от напряжения. Усилием воли она заставила себя продолжать обычным спокойным тоном:

– Хочешь сказать, ты приемный?

Ники кивнул.

– Точно. Мамочка не носила меня в своем животике. Та мамочка, которая умерла.

– Да, понятно, солнышко.

Вот так история, думала она. Тот газетчик дорого бы заплатил, чтобы заполучить подобный рассказ, да еще из уст самого Ники! Большего подтверждения давнишних слухов о том, что Чейз подсунул жене своего незаконного ребенка, и не придумаешь…

Эта мысль напомнила ей о том, что она не рассказала о настырном репортере ни Чейзу, ни кому-либо из съемочной группы. А ведь этот парень вполне может болтаться в округе, выискивая желающих поговорить. Запретить ему задавать вопросы нет никакой возможности: это ведь свободная страна. Но нужно быть по крайней мере начеку.

– Ну вот, – сообщил наконец Ники. – Этот готов. Теперь я сделаю человечка, похожего на папочку.

Он не успокоился, пока не разукрасил еще три копии Мэнди и одну няни – тощую, чуть пережаренную фигурку с нахмуренными бровями из глазури.

– А они только и делают, что хмурятся, – поделился он своим опытом с Амандой. – Сердятся и все время кричат: «Ники, не лезь в грязь!» – Он потер пальцем бровь, оставив на лбу полосу глазури.

Аманда рассмеялась и стерла яркое пятно поцелуем.

– Надеюсь, следующая няня у тебя будет очень хорошая.

Ники оставил это замечание без ответа, но издал тяжкий вздох взрослого, уставшего от жизни человека.

После ужина он забрался к Аманде на колени, чтобы вместе с ней посмотреть телепередачу о птенцах и зверятах. Увидев кенгуру, оживился и спросил, не носят ли все мамочки своих малышей в таких же сумках.

Аманда еще пыталась сформулировать ответ, как он уже добавил с печальным видом:

– А почему мамочка – та, что носила меня в животике, – почему она меня отдала?

Аманда с трудом сглотнула застрявший в горле ком. Боже милостивый, ну как ей ответить? И Чейза нет, когда он так нужен! Вот бы послушать, что он скажет. Она притянула Ники поближе и попыталась выиграть время, чтобы собраться с мыслями.

– А что твой папочка говорит?