Скандал из жизни знаменитости

     К тому моменту, когда она вернулась в гостиную с двумя дымящимися чашками в руках, Аманде удалось кое-как взять себя в руки. Она обхватила ладонями чашку и уставилась в янтарную жидкость.

     Стефани взмахом руки указала на стопку альбомов:

     – Можно?..

     Аманда пожала плечами.

     – Ради Бога.

     Стефани пролистала самый верхний альбом, задержавшись на том снимке, где Ники впервые был представлен всему свету.

     – Четыре года... – вслух размышляла она. – Они как раз снимали «Зиму моего сердца». Но ведь тебя тогда даже в Спрингхилле не было, как же ты познакомилась с Чейзом?

     Аманда удивилась.

     – Я и не была с ним знакома. До этого лета, во всяком случае.

     – Но... – Стефани вспыхнула. – Это не мое дело, конечно.

     Лишь тогда Аманда поняла, что Стефани решила, будто сплетни в прессе в конце концов оказались правдой.

     – Чейз – не отец Ники, Стеф.

     Лед тронулся, и рассказ Аманды хлынул полноводной рекой – о юноше из драматического отделения колледжа, о том, как сильно он не понравился ее родителям.

     – Если бы не их неприязнь, – сказала она, – я бы и сама очень скоро убедилась в его полнейшем эгоизме. А так... он проявил себя, когда я сказала, что беременна. Он ответил, что это не его проблемы...

     – О, Мэнди. Ну почему ты больше ни с кем не поделилась?

     – У меня было не так уж много друзей. Во всяком случае, таких, с которыми можно разделить подобную тайну.

     Стефани кивнула.

     – Твои родители отличались особой строгостью насчет тех, с кем тебе общаться. Тем из нас, кто был старше – и, следовательно, распущеннее, – ни за что не удалось бы заслужить их одобрение, верно?

     – Неужели ты помнишь меня еще с тех времен? – искренне удивилась Аманда: она была на несколько лет моложе приятелей Стефани и, уж конечно, далеко не так популярна среди сверстников.

     – Ну конечно. Помню, я думала, что если бы ты избавилась от своей чопорности и добавила капельку авантюризма, то была бы очень даже ничего. Но ты, оказывается, была совсем не такой, как я себе представляла, верно?

     Аманда горестно улыбнулась.

     – Чопорной я не была, но была до ужаса стеснительной. И вовсе не хотела услышать, что скажут мои родители, если я, например, съеду по парадной лестнице гостиницы на сковородке для пиццы.

     Стефани заморгала.

     – Нет, мне, похоже, никогда не перестанут об этом напоминать. А знаешь, я даже помню одно лето, когда мне казалось, что ты очень бледная, осунувшаяся и больная.

     – Должно быть, сразу после родов. После того, как Ники... забрали.

     – А я решила, что у тебя дистония или что-то такое. О Господи, ну почему я не поговорила с тобой тогда? Держать все это в себе столько лет – просто поразительно, как ты сохранила рассудок. – Она крепко прижала к себе Аманду, и у той снова выступили слезы. Успокоив подругу, Стефани мягко спросила: – Почему ты отдала его?

     – Я не хотела. Но когда я рассказала родителям...

     Стефани вздохнула.

     – Могу себе представить, какую помощь они тебе предложили.

     – Они пришли в самый настоящий ужас. Я их опозорила! Возможности сыграть на скорую руку свадьбу не представилось, и тогда они отослали меня к сестре матери. Я жила там до самого рождения Ники. Предполагалось, что я беру уроки, которых нет в моем колледже.

     – Это они настояли, чтобы ребенка отдали на усыновление?

     Аманда кивнула.

     – Они заявили, что если я его оставлю себе, то они лишат меня наследства. Я бы без этого наследства прожила, но как мне было выкрутиться в тот момент? Я не прокормила бы даже себя, не говоря уж о ребенке, а об образовании вообще нужно было бы забыть. Я бы никогда не выкарабкалась из нищеты и обрекла бы на такую жизнь и своего ребенка. Адвокат, которого они ко мне прислали...

     – Кто прислал? Родители?

     Аманда кивнула.

     – Он все наседал на меня, расписывал, насколько будет лучше малышу, если я отдам его. – Она отхлебнула чай. – В конце концов я прислушалась к его словам – и подписала бумаги.

     – А потом адвокат связался с Чейзом и Дезире, и они усыновили ребенка.

     Аманда снова кивнула.

     – И вот Чейз привозит его сюда. – Стефани вздохнула. – Ну что за путаница, Мэнди! Что же мы будем делать?

     – Ничего. Мне нет места в жизни Ники. Впрочем, я ничего иного и не ожидала. – Она взяла фотографию новорожденного малыша и произнесла с мечтательной грустью: – Он чудесный мальчуган, правда ведь?

     – Самый лучший, дорогая.

     – Я рада, что мне удалось узнать его поближе. Ведь не каждой матери удается увидеть своего ребенка здоровым и счастливым... – Голос у нее дрогнул. – Я постараюсь думать только об этом.

     Стефани медленно наклонила голову.

     – Аманда... а как же Чейз?

     – А что Чейз? – Она произнесла это имя так, словно впервые его услышала.

     – Я помню – я говорила, что с твоей стороны неразумно так привязываться к нему, но потом, если честно, сама поверила, что у вас что-то может получиться. Вы казались такими счастливыми, Мэнди, что я подумала... о серьезных чувствах.

     Аманда заставила себя рассмеяться. Стефани по крайней мере не знает о прошедшей ночи. Если ей посчастливится, то ни одна душа не догадается о том, какую глупость она совершила.