Скандал на Белгрейв-сквер

За этим ничего не значащим обменом вопросами и ответами Шарлотта почти физически, как перемену температуры, ощутила напряжение в воздухе. Она бросила взгляд на Эмили, потом на Питта. На лице мужа отражалась странная сосредоточенность. Джек рассеянно решал, стоит ли прервать паузу или лучше не вмешиваться. Но это сделала Шарлотта.

— Неужели все оперы Вагнера похожи на эту? — громко воскликнула она, решив принести в жертву свою репутацию образованной женщины. Что ж, пусть считают ее невежественной. — «Лоэнгрин» — это мое первое знакомство с операми этого композитора. Мне она кажется нереальной, даже сказочной.

Тягостная пауза была нарушена. Элинор облегченно вздохнула. Застывшие плечи Байэма расслабились.

Энстис, повернувшись к нему спиной, обратился к Шарлотте:

— Все остальные вещи Вагнера еще более нереальны, чем эта, поверьте мне, дорогая. Эта опера наиболее земная и полна чувств — по сравнению, например, с вагнеровским циклом «Кольцо нибелунгов», населенным исключительно богами и богинями, чудовищами, великанами и карликами и заполненным массой неправдоподобных и невероятных событий и явлений. — Глаза лорда светились юмором и живым воображением. — Кажется, вы предпочитаете итальян-скую оперу, рассказы о простых, обыкновенных людях, попадающих в реальные, знакомые нам всем ситуации. — Почувствовав, что взял чересчур покровительственный тон, он поспешил добавить: — Я тоже люблю итальянцев. Мифология меня утомляет. Я предпочитаю, чтобы в фантазиях тоже был юмор, как у господ Гилберта и Салливана, и немножко восхитительной глупости, даже абсурда, а не мрачного тевтонского ужаса. Мне больше всего нравится сочетание изысканности и наивной простоты, которыми нас так радуют эти двое.

— Вы истый англичанин, — неожиданно произнес за его спиной Байэм. — Вагнер сказал бы, что у вас бедное воображение. Мы критикуем великое произведение, потому что не понимаем его, а не испытываем высокого интеллектуального волнения потому, что мы все еще дети.

Энстис резко обернулся.

— Вагнер так и сказал бы? — холодно переспросил он. — И где же это вы слышали?

— Я не слышал, — резко ответил Байэм, — я пришел к такому выводу. А теперь прошу извинить меня. Это был великолепный вечер, но уже поздно, и я хочу поскорее найти свой экипаж и отправиться домой.

— О да, конечно, — улыбнулся Энстис. — Мы оставим этот философский спор до лучших времен. Не смею больше задерживать вас. Доброй ночи, леди Байэм.

На мгновение Байэм заколебался, словно готов был остаться и принять вызов.

— Доброй ночи, милорд, — поспешила попрощаться Элинор, плохо скрывая облегчение. Взяв мужа под руку, она отправилась к выходу. Минуя столики в фойе, они ни разу не обернулись назад.

Шарлотта посмотрела на мужа, но взгляд Питта был устремлен куда-то в глубину фойе. Он был хмур, в глазах его застыло недоумение.

— Сколько слов, не имеющих отношения к тому, что должно было быть сказано, — словно про себя промолвила Веспасия, чуть наклонившись к Шарлотте, которая с трудом ее расслышала.

— Что вы хотите сказать?

— Сама не знаю. Впрочем, не так уж много. Но могу поклясться, что весь этот словесный поединок был лишь возможностью передать море чувств, не имеющих никакого отношения к Вагнеру и его операм. Все эти «добрый вечер», «как поживаете» и прочее дают возможность настроиться друг на друга, заглянуть в глаза, встретить ответный взгляд, что было бы невозможным, если молча стоять и глядеть друг на друга.

Прежде чем Шарлотта успела ей ответить — а она хотела сказать, что полностью согласна, — к их столику подошла довольно большая группа людей, тоже направляющихся к выходу. Мужчину Шарлотта узнала сразу, а имя вспомнила, лишь когда они совсем приблизились и собирались уже пройти мимо. Судья Эдисон Карсуэлл, вспомнила Шарлотта, они познакомились на приеме у Эмили. А рядом с ним — жена, которая произвела на Шарлотту приятное впечатление своим здравомыслием, и три их дочери, одетые в разные оттенки розового — от светлого до глубокого. Они напоминали Шарлотте розы в цвету. Это был великолепный букет, порознь они смотрелись бы не столь эффектно. Шарлотта оценила стратегию миссис Карсуэлл.

Судья искоса глянул на их столик, кивком поздоровался с Джеком и Эмили, вежливо поклонился Веспасии, которую хотя и не знал, но безошибочно определил в ней настоящую леди. Однако, увидев Питта, Карсуэлл переменился в лице и словно застыл; казалось, даже одежда обвисла на нем. Он вдруг показался ей еще более усталым, словно события этого дня отняли у него все силы. Он узнал Томаса мгновенно, но однако не сделал попытки поздороваться или заговорить с ним.

Шарлотта, поежившись, словно от холода, с тревогой поняла, что судья и ее муж, должно быть, встречались по делам и нынешняя встреча сейчас почему-то расстроила Карсуэлла. А тот факт, что он прикинулся, будто видит Питта впервые, говорит о том, что жена судьи не знает об их знакомстве.

Зато Регина Карсуэлл сразу узнала Шарлотту и, не собираясь быть невежливой, остановилась у столика и заговорила с ней.