Скандал в благородном семействе

— И ты еще смеешь меня в чем-то обвинять? Учитывая то, что я тебе рассказала одну из первоначально появившихся у меня версий, ты и ее сумел перевернуть и переврать так, что она сама на себя стала не похожа. Я ведь сразу поняла, что ты прежде всего себя превознесешь, незаменимый помощник следствия, — я намеренно подчеркнула последние слова. — Так оно и вышло. Обо мне в твоей статейке и слова не сказано, а уж зато о тебе через слово писано. Ну раз ты такой умный и шустрый, каким описал свое преосвященство, так что ж меня-то не раскусил? Думал, я забуду, как ты мешал мне выполнять мою работу или пытался использовать меня? Ну уж нет, ты получил по заслугам.

Теперь уже Эдик был вынужден молчать и слушать, что я ему говорила. Притом он явно понимал, что я во всем права, а потому, как только я сказала о том, что он меня еще благодарить должен за все, Манин просто бросил трубку. На этом наш с ним разговор и закончился.

Ничуть не расстроившись по этому поводу, я равнодушно положила трубку на свое место и пошла продолжать уборку. Вечером должен был позвонить Михаил Сергеевич Лебертов.

* * *

— Чем же вы все-таки занимаетесь? — вопросительно глядя на Михаила Лебертова, спросила я, устав уже гадать о той области деятельности, в которой он подвизается.

Михаил игриво улыбнулся и, опустив глаза, произнес:

— Вы не поверите.

— Это почему же? Или вы, может, тоже частный детектив, то есть мой конкурент в Тарасове? — предположила я шутя.

— Нет, — спокойно ответил Миша и поднял на меня свои красивые глаза. — Я журналист.

Я невольно закатила глаза к небу, и он, словно чего-то испугавшись, сразу затараторил:

— Так я и думал. Догадывался, что вы нашу братию не особо жалуете. Но вы не думайте, что я с вами встречаюсь, чтобы что-то выведать про то шумное дело относительно Россовой или еще кого-то…

Я не дала Михаилу договорить, резко встала из-за столика и, взяв его за руку, потащила на танцплощадку, где уже кружились в вальсе несколько пар. Едва мы оказались лицом к лицу, Лебертов расплылся в улыбке и шепнул мне:

— А вы опасная женщина, Татьяна. Очень опасная. Не хотел бы я иметь с вами дело.