Скандал в семействе Уопшотов

Бетси все еще не пришла в себя после провала своей вечеринки. Она ненавидела Талифер и осыпала Каверли попреками за то, что он заставляет ее здесь жить. Она мстила мужу тем, что спала одна и не разговаривала с ним. Она вслух жаловалась самой себе на дом, на соседей, на кухню, на погоду и на газетные новости. Она ругала картофельное пюре, проклинала тушеное мясо, посылала к черту кастрюли и сковородки, обзывала непристойными словами замороженные пирожки с яблоками, но с Каверли она не разговаривала. Все окружающие плоскости - столы, тарелки и тело мужа казались ей острыми камнями, лежащими на ее пути. Все было не так. От лежания на диване у нее болела спина. Она не могла спать на своей кровати. Лампочки горели так тускло, что при их свете нельзя было читать, ножи были такие тупые, что ими и масло не разрежешь; телевизионные программы ей надоедали, хотя она неизменно их смотрела. Самым тяжким лишением для Каверли было то, что между ними полностью прекратились супружеские отношения. Они были сущностью их брака, всегда доступным источником его прочности, и без них совместная жизнь Каверли и Бетси стала совершенно невыносимой.

Каверли пытался проникнуть в сокровенный мир Бетси и понял - или вообразил, будто понял, - что она изнемогает под бременем своего прошлого, о котором ему ничего неизвестно. Мы все, думал он, обречены искупать грехи своей молодости, но в ее случае цена искупления, вероятно, непомерно велика. Может быть это объясняет ту темную сторону ее характера, которая казалась ему более таинственной, чем темная сторона Луны. Есть ли на свете способы с помощью любви и терпения исследовать эту темную область женской души, обнаружить источники ее несчастий и, нанеся все открытия на карту, сделать их достоянием здравого смысла? Или же природа женщин ее типа осуждена навеки оставаться в полутьме, понять которую даже она сама неспособна? Сидя перед телевизором, она ничуть не походила на лунную богиню, но из всего, что было ему непонятно на свете, душа Бетси во всех ее противоречивых обличьях виделась ему больше всего похожей на луну.

Как-то в субботу утром, когда Каверли брился, он услышал голос Бетси резкий и громкий от раздражения - и спустился в пижаме вниз узнать, в чем дело. Бетси ругала новую служанку, приходившую убирать комнаты.

- Просто не знаю, куда мы идем, - говорила Бетси. - Просто не знаю. Вы небось думаете, что я буду вам платить большие деньги просто за то, чтобы вы сидели нога на ногу, курили мои сигареты и смотрели мой телевизор? Бетси обернулась к Каверли. - Она едва говорит по-английски и понятия не имеет, как обращаться о пылесосом. Понятия не имеет! А ты? Посмотри на себя. Уже девять часов, а ты все в пижаме! Не иначе как собираешься весь день без дела слоняться по дому. Мне все это до смерти надоело! Слышишь, отведи ее наверх и покажи ей, как обращаться с пылесосом. Отправляйтесь. Оба. Идите наверх и хоть для разнообразия сделайте что-нибудь полезное.

У уборщицы, темноволосой женщины с оливковым цветом кожи, глаза были мокры от слез. Каверли взял пылесос и понес его вверх по лестнице, восхищаясь широким задом незнакомки. Они мгновенно прониклись друг к другу симпатией, как обиженные дети. Каверли вставил вилку в розетку, включил мотор, по, когда он улыбнулся уборщице, мысли его приняли другой оборот.

- Теперь направим его туда, - услышала Бетси его слова. - Правильно. Вот так. Надо, чтобы он добрался до углов, до самых углов. Медленно, медленно, медленно. Взад и вперед, взад и вперед. Не так быстро...

Стоя внизу, Бетси сердито подумала, что Каверли наконец-то нашел для себя подходящую работу на субботние утра и что хотя бы одна комната будет чистой. Она пошла в ванную, где ей явилось видение - не столько видение эмансипации ее пола, сколько видение порабощения мужчин.

В мечтах Бетси предстал не шаблонный ход событий - женщина-президент и сенат, тоже состоящий на добрую половину из женщин. В ее видении большую часть всей работы по-прежнему исполняли мужчины, но в их обязанности входили также хлопоты по дому и покупки. Бетси улыбнулась, вообразив себе мужчину, склонившегося над гладильной доской, мужчину, вытирающего пыль со стола, мужчину, поливающего соусом жаркое. В ее видении все памятники в честь великих мужей сбрасывали с пьедесталов и волокли на свалку. Генералы верхом на конях, священники в сутанах, законодатели во фраках, летчики, исследователи, изобретатели, поэты и философы заменены ласкающими взор изображениями женщин. Женщинам даруется полная сексуальная свобода, и они вступают в связь с незнакомыми мужчинами с такой легкостью, с какой покупают сумочки, а вернувшись вечером домой, бесстыдно описывают своим порабощенным мужьям (которые в это время посыпают петрушкой тушащееся мясо) наиболее яркие моменты своих любовных похождений. В своем воображении Бетси не заходила настолько далеко, чтобы выдумать законодательство, действительно ограничивающее права мужчин, но мужчины виделись ей такими запуганными, жалкими и угнетенными, что смешно было бы принимать их всерьез.