Скандал в семействе Уопшотов

— Я не отвечал на твои письма, потому что я стыжусь их, — хриплым голосом ответил доктор, но не таким тоном, каким разговаривают с ребенком или с сумасшедшим, а таким, каким говорят с равным, с сыном. — Я посылаю тебе все, что нужно. Я посылаю тебе хорошую почтовую бумагу, но ты писал мне на оберточной бумаге, ты писал мне на квитанциях прачечной, ты писал мне даже на туалетной бумаге. — Его голос звенел от гнева и отражался эхом от мраморных стен. — Как ты, черт возьми, мог ожидать, что я стану отвечать на письма, если ты писал их на туалетной бумаге? Мне стыдно получать их, мне стыдно видеть их. Они напоминают обо всем, что я ненавижу в жизни.

— Папа, папа! — громко взывал мужчина.

— Пойдем, Филип. Нам пора. — Больного сопровождал санитар. Он взял сына доктора под руку.

— Нет, я хочу остаться с папой. Идет дождь, и я хочу остаться с папой.

— Идем, Филип.

— Папа, папа! — кричал он, пока его вели к двери, и, когда дверь закрылась, его все еще было слышно. Так много лет назад миссис Хеннинг, наверное, слышался его голос из чулана.

— Я предлагаю, — сказал старый сенатор, — чтобы мы, если это в пределах наших полномочий, ходатайствовали о временном лишении доктора Камерона допуска к секретной работе.

Такое ходатайство, видимо, находилось вполне в пределах их полномочий. Предложение было принято, и на этом заседание закончилось. Камерон остался сидеть на свидетельском месте, а Каверли вместе с остальными вышел из зала.

23

Эмиль и Мелиса намеревались встретиться в Бостоне. Мелиса сказала Мозесу, что ей надо съездить на север и повидать свою тетю. Тетя жила во Флориде, но Мозес не стал расспрашивать.

Она и Эмиль летели на разных самолетах. Он прибыл на час позже ее и пришел к ней в номер, где они и провели весь день. Вечером они вышли погулять. Выло очень холодно, и, глядя на фасады и колокольни Копли-сквера, Мелиса расчувствовалась при мысли о том, что некогда Бостон мнил себя братом Флоренции, этого чудесного уголка цветов. Ветер жег Мелисе лицо. Эмиль остановился посмотреть кольцо в витрине ювелирного магазина. Это было мужское кольцо, крупный сапфир, оправленный в золото. Мелису кольцо не интересовало, но Эмиля оно словно притягивало. Она дрожала от холода, пока он любовался камнем.

— Интересно, сколько оно стоит. Зайду спросить.

— Не надо, Эмиль, — сказала она. — Я замерзла. И вообще, такие вещи всегда ужасно дорогие.

— Я только спрошу. Это не займет и минуты.

Мелиса ждала, укрывшись за дверью.

— Восемьсот долларов! — воскликнул Эмиль, выйдя из магазина. — Подумать только! Восемьсот долларов.

— Я же говорила тебе, что оно дорогое.

— Восемьсот долларов. Но ведь оно такое красивое, правда? И, думаю, его всегда можно продать, если понадобятся деньги. Я хочу сказать — на такие вещи цена постоянная, как ты думаешь? Это что-то вроде вложения капитала. Знаешь, будь у меня восемьсот долларов, я, пожалуй, купил бы такое кольцо. Точно, купил бы. Люди увидят его и всегда будут знать, что ты стоишь восемьсот долларов. Например, официанты. Или кто-нибудь в этом роде. Я хочу сказать, если ты носишь такое кольцо, тебя будут уважать.

Мелисе казалось, что Эмиль умышленно огрубляет характер их отношений и ставит ее в унизительное положение, вынуждая купить ему кольцо, но она ошибалась, такая мысль и в голову ему не приходила.

— Хочешь, чтобы я тебе купила это кольцо, Эмиль?

— Нет, нет, я об этом вовсе и не думал. Оно просто бросилось мне в глаза. Знаешь, бывает, что вещь просто бросается в глаза.

— Я куплю его тебе.

— Нет, нет, забудем об этом.

Они пообедали в ресторане и пошли в кино. Возвращаясь в гостиницу, Эмиль купил газету и читал ее, сидя в номере у Мелисы, пока та раздевалась и причесывалась на ночь.

— Я голоден, — вдруг сказал он. В его голосе звучало раздражение. Дома я перед сном всегда съедаю миску кукурузных хлопьев или бутерброд. Он встал, положил руки на живот и крикнул: — Я голоден. В этих ресторанах мне еды не хватает. Я еще расту. Мне нужно хорошенько поесть три раза в день, да и в промежутках чего-нибудь перехватывать.

— Ну так спустись в ресторан и поешь.

— Ладно.

— Тебе нужны деньги?

— Вроде бы.

— Вот, — сказала Мелиса, — вот немного, денег. Ступай вниз и поужинай.

Он ушел и не вернулся. В полночь Мелиса заперла дверь и легла спать. Утром она оделась, пошла в ювелирный магазин и купила приглянувшееся Эмилю кольцо.

— О, я вас помню, — сказал продавец. — Я видел вас вчера вечером. Вы стояли за дверью, когда ваш сын зашел в магазин спросить цену.

Удар был сокрушительный, и Мелисе показалось, что все видели, как она внутренне содрогнулась. Но, может быть, вчера ее просто старил зимний сумрак и тусклый уличный свет.

— Вы очень щедрая мать, — сказал продавец, принимая чек и вручая ей коробочку с покупкой.