Скандал в вампирском семействе

Впервые за долгое время поездка в метро стала для меня не пыткой, а наслаждением. Забыв о старомодной робости, я целовалась с Алексом на эскалаторе, и сердце колотилось у меня в груди, отбивая такт: жива, жива, жива… В переполненном вагоне от тряски пол уходил у меня из-под ног — новое, непривычное ощущение, еще одно свидетельство того, что я стала человеком и уже не владела телом как прежде. Но Алекс не давал мне упасть, крепко удерживая за талию. Мне нравилась его сила, нравилось ощущать себя слабой рядом с ним. Всякий раз, когда вагон качало, его руки обхватывали меня сильней, и мне хотелось, чтобы эта поездка никогда не кончалась. Рядом с Алексом все становилось праздником и все — наслаждением. Ради того, чтобы быть с ним, стоило провести век голодным одиноким вампиром. Теперь я знала: я не совершила ошибку тогда, когда выбрала укус вечности. Я совершила бы ее, если отказалась. Ведь это значило бы отказаться от Алекса и от сегодняшнего дня. Дня моего возрождения.

— Твоя следующая, именинница, — шепнул Алекс, поцеловав меня в мочку уха. Пол под моими ногами снова качнулся — уже не от тряски, от удовольствия.

— Чуть не забыл. — В мою ладонь скользнула связка ключей — не просто ключи от дома, ключи от жизни, в которую меня впускал Алекс.

— До вечера, — выдохнула я в его губы, раскрасневшиеся от поцелуев, и в следующий миг толпа вынесла меня на перрон.

Я шла по длинному переходу на смежную станцию, смотрела на сонных, усталых людей, разучившихся радоваться и жить, и мне хотелось встряхнуть каждого из них. Если бы только можно было рассказать им свою историю — так, чтобы они ужаснулись от бытия вампира, так, чтобы начали ценить свою простую жизнь, как ценю ее сейчас я! Пассажиры метро выглядели словно зомби — заторможенные, лишенные эмоций, безучастные ко всему, они не обращали внимания ни на что вокруг. Разве можно так жить? Что-то случилось впереди в толпе: река пассажиров внезапно расступилась, раздвоилась, словно в ней внезапно возник островок. Подойдя ближе, я увидела девушку, лежащую без сознания. Люди торопились, проходя мимо, отводили глаза, а может, и вовсе ничего не видели — слепые, незрячие, бездушные.

— Да остановитесь же! Человеку плохо! — Мой голос остался неуслышанным. Они еще и глухие к тому же!

Я шагнула к девушке, и меня тут же смел какой-то парень. Оступившись, я схватила его за рукав куртки и рывком дернула назад. Будучи вампиром, я бы швырнула его к своим ногам, сейчас же только повисла на рукаве, замедляя движение.

— Ты чего? — Парень раздраженно повернулся, и я взглянула в его хмурое лицо.

Надо же, а ведь он одного возраста с Алексом, и, судя по рюкзаку, из которого выглядывает тетрадь, тоже студент. Невозможно представить, чтобы Алекс прошел мимо человека, нуждающегося в помощи. Мы поэтому с ним и познакомились — он бросился мне на выручку, решив, что мне грозит опасность. А потом у себя дома он с горечью рассказывал о «других» — тех, которые проходят мимо старика, ослабевшего от инсульта, мимо девушки, на которую напали хулиганы. Чему удивляться, что в этом городе столько преступлений? Никому нет дела друг до друга. Ну ладно — вампиры, которым нет дела до людей! Я сама, утолив жажду, не раз бросала ослабевших жертв на улице, и мне было все равно, выкарабкаются они или нет, замерзнут ли, станут ли жертвой грабителей. Но мы никогда не оставляли без помощи своих: вампир, попавший в беду, всегда может рассчитывать на помощь другого вампира, даже если они видятся впервые в жизни. А людям нет никакого дела друг до друга.

— Ничего, — с внезапной горечью выпалила я, развернулась, шагнула к девушке и опустилась на корточки. В растерянности взяла за безвольную руку — холодная, но пульс есть — грудная клетка вздымается. Как привести ее в чувство? Впервые в жизни я столкнулась с такой ситуацией. В моей юности на балах девушки часто падали в обмороки, но рядом всегда оказывались более опытные в таких делах дамы и кавалеры. Став вампиром, я и сама часто становилась причиной обмороков, но мне было все равно, как жертвы справятся с этим. Кажется, в таких случаях дают нюхательную соль или растирают виски спиртом? Но ничего этого у меня с собой нет.

Девушка слабо застонала, вырвала руку из моей руки и инстинктивно положила ее на живот со сбившейся курткой. Да она же беременна! При мысли о том, что Маша вот так же могла бы упасть в обморок в метро и никто бы ей не помог, мне стало не по себе.

— Дайте-ка мне, — раздался уверенный голос, и женщина лет сорока в кашемировом пальто опустилась рядом со мной, достала из сумочки прозрачный флакон, откупорила пробку, и мне в нос ударил едкий запах. Женщина поднесла его к носу беременной, поводила туда-сюда, и девушка шевельнулась, открывая глаза.

— Так-то лучше, — кивнула женщина и деловито спросила: — Как вы?

— Мне стало нехорошо, — слабо пробормотала та, приподнимаясь.

— Сейчас придете в себя, — ободрила женщина и взглянула на меня: — Поможете ей? А то у меня совершенно нет времени, на летучку опаздываю. — Она с озабоченным видом бросила взгляд на наручные часики.